Книга Нетайные поклонники, страница 28 – Инга Пфлаумер

На кого я злюсь? Никак не могла понять, о чем тут думать. На Влада. За блондинку. За наглость. За это мое вечное желание поцеловать его или задушить к черту. На Настю. За то, что лезет в мои дела, а я даже не могу на нее злиться нормально. За то, что у нее все хорошо и с родителями, и с Сережей. За то, что я всегда выгляжу на ее фоне длинным, злобным уродцем. На Вику. За то, что она знала, что происходит, и ничего мне не сказала. За то, что сразу встала на сторону отца, а мне бы так хотелось, чтобы она поддержала меня! На маму. Я так ее ждала, а она приехала и никак не хочет остаться со мной. Не хочет снова быть моей мамой и папиной женой. Не хочет делать то, что мне от нее нужно. И на отца. За то, что он меня предал. Я думала, что он такой… а он оказался самым обычным.

Я столького от них ждала. Думала, что я их знаю, что разбираюсь в их характерах, что знаю, чем они живут, чего хотят… Но в какой реальности я могла предположить, что Настя ради меня потащится к незнакомому парню просить о помощи. Что Вика будет молчать о разводе родителей, потому что «знает, как я отреагирую». Что мама не будет биться в истерике, когда узнает, что у отца другая женщина. Что отец, вместо того чтобы смирно ждать маму, будет налаживать свою жизнь. Что Вил немедленно кинется меня спасать…

Может быть, все было наоборот? Может быть, это я на самом деле все это время жила в Зазеркалье, и вся моя такая идеальная жизнь была просто отражением реальности? Ведь больше всего на свете я испытывала злость при мысли о том, какой глупой дурочкой я была все это время. Убедила себя, что все знаю и все понимаю, а на самом деле… На самом деле я разбираюсь в жизни немногим больше, чем та же Настя.

– Жень, иди завтракать!

Было так непривычно, что завтракаю я в обществе мамы. И что она при этом насуплено молчит. Никаких тебе привычных «Bon profit! Que vagi de gust!».

– Как… как твоя выставка? – осторожно начала я, стараясь завязать беседу.

– Готовлюсь. Есть несколько планов по композиции, но все еще на стадии обсуждения. Ты же знаешь, как это все – сначала выстраиваешь планы, согласовываешь, договариваешься, а потом приезжаешь и видишь, что все совершенно иначе.

Кажется, сейчас я ее понимала как никогда.

– Мам… А вы действительно твердо решили все? – проблеяла я, глядя в кружку. – И никаких шансов на примирение?

– Женечка… Мы не ругались, понимаешь? Нам нет смысла мириться, но и оставаться официально в браке нам смысла нет тоже. Ты же взрослая и умная девушка, попытайся понять – никто тебя не предает. И меня не предает. Просто мы с отцом тоже имеем право на свою жизнь, построенную так, как нам удобно. А не сосредоточенную вокруг тебя. Мне нужен в жизни человек, который будет рядом в любой момент физически, а не будет просто голосом в телефонной трубке. И ему тоже. Мы вас с Викой очень любим, и, естественно, никому из нас не хотелось, чтобы ты узнала о ситуации таким образом. Но изменить этого мы уже не можем. Мы можем только надеяться, что ты нас когда-нибудь поймешь.

– Вас? – как эхо повторила я, чувствуя себя очень неловко. Мы с мамой никогда не вели задушевных бесед. То ли дело с папой…

– Нас. Меня и твоего отца. Женя, он очень-очень переживает за тебя. Он и так чувствует себя виноватым, и твои постоянные придирки ничуть не улучшают его состояния.

Я уже в бессчетный раз за последнее время ощутила неприятное, сосущее чувство потери. Мне так не хватало наших с папой бесед. Мне так не хватало возможности уткнуться ему в плечо и рассказать, как я совершенно ничего не понимаю в наших отношениях с Владом. Рассказать, как это тяжело – бояться выходить из собственного подъезда и ненавидеть себя за эту трусость. Пожаловаться – как это больно, когда родители разводятся, а ты ничего не можешь сделать.

И вдруг это стало будто бы ответом на вопрос, который мама мне задала. Я вдруг поняла, на кого была направлена вся эта злость и ненависть. На меня саму. Я ненавидела себя за то, что сначала увидела отца с блондинкой, потом не знала, что с этим делать, вела себя как дура. Связалась с Владом, поругалась с ним, бесконечно цеплялась к нему при том, что он даже пытался мне помочь, мазохист. Обидела маму, обвинила ее в жутких вещах. Довела Настю, отвергла помощь подруг. И сама же разрушила свои отношения с отцом. Самым-самым близким мне человеком на планете Земля.

Мои глаза сами собой наполнились слезами.

– Ну-ну! – Мама встала, подошла к моему стулу и погладила меня по голове. Я уткнулась лицом в мягкую блузку и глупо расплакалась. – Перестань. Никто ведь не умер. Все еще можно исправить.

– Как? – всхлипнула я.

– Как обычно. Поговори с ним. Он же на даче сейчас. Не на другом глобусе.

– Но что я ему скажу? – Я снова всхлипнула и вдруг поняла, что у меня уже был этот разговор. И тогда я точно так же спрашивала, что же мне говорить. И один длинный раздолбай, от которого совершенно не стоило бы ждать никаких жизненных мудростей, ответил, что нужно просто послушать. И услышать, что мне скажут.

Владу я позвонила сама. Кажется, он был немало удивлен этим фактом. Я сама была им удивлена – я ведь позвонила не просто так. Я позвонила, чтобы попросить о помощи.

– Кто звонит мне в одиннадцать часов утра? – возмущенно спросил он.

Я прислушалась, с ужасом ожидая, что сейчас услышу в трубке сонный голос его блондинки. Но нет, он явно был один.

– Вестимо люди, которые не боятся неприятностей, – ухмыльнулась я в ответ, чувствуя, как где-то в груди теплеет от его бархатного, чуть хрипящего ото сна голоса.

– Самоубийцы. Знавали таких! – засмеялся Влад.

– Вы разве не в их списках? Ладно, в любом случае доброе утро. Я звоню тебе, чтобы торжественно делегировать полномочия, как партия и повелела. – От собственной наглости у меня самой дух перехватывало, но я героически держалась. Тяжело просить, когда просить не умеешь. Буду уж как умею…

– Кому мне на этот раз придется угрожать физической расправой?

– Спасибо за предложение, но сегодня не надо работать конем. Сегодня надо работать каретой. Если серьезно, то скажи мне – ты сможешь меня довезти до СНТ «Родничок»? Это по Можайке, около Аникино.

– Тебе что, деревенского воздуха захотелось?

– У нас там дача. И мне срочно нужно туда добраться.

Если честно, я понятия не имела, к чему такая срочность. Просто мне вдруг показалось, что все эти глупые и обидные слова, которых я наговорила отцу, обязательно запомнятся ему, и чем дольше я позволю ему думать, что это все действительно мои мысли и чувства, тем больше будет трещина между нами. А она мне не нужна. Мне нужен мой папа!

– Дача? Круто! Приглашаешь?

– Карету? На дачу? Максимум в гараж, – отшутилась я.

Только знакомства Вила с папой не хватало.

– Ладно, так уж и быть. Не могу отказать красивой девушке.

– Ни одной причем, – сердито добавила я.