Книга Дело Локвудов, страница 100 – Джон О'Хара

— Мне говорили, что они одинаковые, — возразила она.

— Они парные, но на одной вазе дракон смотрит вправо, а на другой — влево.

— Господи! Да знала я это.

— Но ты не заметила, что я поменял их местами.

— Ну и что? Боже мой, как будто мне не о чем больше думать.

— О чем же ты думаешь?

— Я знала, что это сорвется у меня с языка, — с досадой сказала она.

— Ну, раз сорвалось, то договаривай. О чем же ты думаешь? И пожалуйста, не пробуй убедить меня, что ты думаешь об уроках вышивания у миссис Молер.

— И не собираюсь.

— Так о чем же?

— О тебе.

— С нежностью, конечно?

— Уже нет. — Джеральдина выпрямилась на стуле. — Я тебя боюсь.

— Боишься меня?

— Не в прямом смысле слова. Меня пугает то, как ты действуешь на мою психику. По уму я тебе не ровня, это мне всегда было известно. А вот Говарда я была умнее…

— У тебя интеллект, а у Говарда — только его видимость, поэтому ты и умнее.

— Одним из привлекательных качеств в тебе для меня был твой ум. С самого начала ты умел держать меня как бы под своим интеллектуальным контролем. Прежде я привлекала мужчин, а не они меня. Не умом, конечно. Чем угодно, только не умом. Но когда я встретила тебя, то получилось все наоборот. Физическое влечение тоже было, но оно отошло на второй план. До тебя ни один мужчина не извращал всего, что бы я ни сказала, каждую, мелочь. Сначала я думала, что ты просто хочешь подразнить меня, превратить в шутку мои слова. Но потом почувствовала, что ты начал менять всю мою систему мышления.

— Позволь поправить тебя. Никакой системы мышления у тебя не было, хотя я мог бы помочь тебе разработать ее.

— Почему же не помог? — спросила она.

— Потому что ты привлекала меня физически.

— Это я знала. Но зачем же тебе понадобилось…

— Не понадобилось, а захотелось. Я решил жениться на тебе, а не просто завести с тобой роман. В моем возрасте мужчине пора знать, чего он хочет от женщины. Для романов существуют молодые девушки, и это естественно. Если же ты встретил женщину, физически привлекательную, зрелую. То сумей добиться от нее не просто возможности провести вместе несколько ночей в постели, а чего-то большего. Молодую девушку, если она ничего, кроме молодости, предложить не может, и за две-три ночи узнать нетрудно. А в опытной женщине, лет двадцать прожившей с мужчиной (или с мужчинами), нравится ужо не робость и застенчивость.

— Расскажи мне об Агнессе, — прервала его Джеральдина.

— Нет, я не стану рассказывать тебе об Агнессе… Впрочем, ладно. Но скажу лишь то, что относится к теме нашего разговора. У нее был острый ум, но она считала, что спать с мужчиной — грешно. Она была похотливая штучка, но думала только о себе. Считала, что меньше согрешит, если меньше доставит мужчине удовольствия.

— Как ты это обнаружил?

— Сотни раз я брал ее силой.

— Сотни раз?

— Каждый раз. Она не очень располагала к любви. Даже совсем не располагала. Вместо грудей — маленькие округлости, которых она стыдилась, поэтому не хотела никаких ласк. Наша любовь превращалась для меня в механический процесс. Я ее ненавидел, а она ненавидела меня.

— Почему же ты с ней не развелся?

— Я не хотел развода. Зато ходил к другим женщинам.

— Ты при любых обстоятельствах ходил бы.

— Без сомнения. Но Агнесса, по крайней мере, избавляла меня от угрызений совести. Надо отдать ей должное.

— Теперь я начинаю кое-что понимать.

— Может быть, ты мне скажешь, что именно?

— Ты говоришь, что у Агнессы был острый ум?

— Да.

— Значит, ты хотел, чтобы у меня был такой интеллект, который позволял бы тебе чувствовать свое превосходство. Тебе нужна была опытная женщина с интеллектом ребенка.

— Ты слишком скромна, моя милая.

— Вот здесь-то ты и ошибся, Джордж. Я знаю, что не обладаю острым умом, но женщина я зрелая. И я хочу сказать тебе кое-что. Мой не слишком острый ум полностью тебя постиг. Я хорошо знаю мужчин. Они выдают себя в постели.

— Я выдаю себя в постели? Впрочем, конечно, выдаю.

— Во всем остальном твой ум ставит тебя выше меня. Но не тогда, когда ты раздет.

— Верно. Стало быть, ты уже не боишься меня?

— Нет, боюсь. Меня все еще пугает то, что ты хочешь сделать со мной, когда мы не в постели.

— Что же, по-твоему, я хочу с тобой сделать?

— Ты хочешь выместить на женщинах свою обиду на Агнессу.

— Великолепно, моя дорогая! Уж не начиталась ли ты книг о сексе?

— Мне не нужно читать книг о сексе. То, что я прочла, не прибавило ничего к тому, что я знаю по личному опыту. От мужчин. Старье, как сейчас школьники говорят.

— Старье, пока тебя лично не коснется, — возразил Джордж. — В детстве тебе, наверно, приходилось читать про поцелуи, но когда сама первый раз поцеловалась с мальчишкой, то не назвала это старьем?

— Первый раз я по-настоящему поцеловалась не с мальчишкой, а со взрослым мужчиной, который лапал меня.

— Стало быть, все сразу.

— Не все сразу. Когда я выходила за Говарда, то была еще девушкой. Но я знала, что меня ждет.

— А он это знал?

— Он был удивлен.

— И доволен?

— Конечно, доволен.

— Ну да, мы все бываем довольны, — сказал Джордж. — Только непонятно почему. Ведь джентльмен, вернувшись из свадебного путешествия, вовсе не спешит объявить в клубе своим товарищам: «Знаете что? А Сюзи-то была девственница!»

— Так ведь то джентльмен, — сказала Джеральдина.

— А другие меня не интересуют. Теперь ты уже, конечно, поняла, что я — стопроцентный сноб. Вынужден им быть. Моему внуку не придется, а я вынужден.

— Твоему внуку, но не сыну?

— Мой сын умер.

— Что?

— Не понимай этого буквально. Он жив и здоров и уже миллионер, по словам молодого Хиббарда. Но он ушел из моей жизни и, видимо, никогда не вернется. Он nouveau-riche [30] , выбился в люди самостоятельно. Ездит на «роллс-ройсе» и носит сапоги, подбитые гвоздями, щенок проклятый. Ну и черт с ним!

— Что с тобой? Я никогда не видела тебя таким раздраженным.

— А, иди ты к черту! — выпалил Джордж Локвуд и, резко поднявшись со стула, вышел из дому.