Онлайн книга «1986»
|
Юра встал с подоконника, вышел в прихожую. Он снял трубку, набрал номер. Прозвучал один гудок, второй, третий. Женский голос на другом конце сказал: – Алло. – Здравствуйте, Елена Петровна. Это Юра. А Аня дома? – Дома. Сейчас позову. Как у тебя дела? – Нормально. А у вас? – Тоже, в общем, ничего… Аня! Подойди к телефону. Юра звонит… Ну, до свидания, Юра. Всего хорошего… – До свидания… – Алло, – сказала в трубку Аня, – привет. Почему так давно не звонил? Я сама собиралась… – Ну… Работа, расследование это… – Ну, ты сам это выбрал… – Давай не будем про это опять… Слышала про аварию? – Слышала. Но как-то так, отрывочно… Это серьезно? – «Голос Америки» говорит, что серьезно… – Почему тогда наши молчат? – А когда они что-нибудь говорят? Слушай, я собираюсь приехать Первого мая. Хорошо? – Да, конечно. Ты давно собирался… Я уже заждалась… – Ну, до встречи. – До встречи. Целую. – Целую. Пока. * * * Столы с темно-красными скатертями были отделены друг от друга деревянными перегородками, покрытыми темным лаком. На столе перед Олей и Юрой стояла бутылка вина с желтой этикеткой «Монастырская изба», два бокала, по одной маленькой тарелке с зеленым горошком и куском мясного рулета и по большой – с котлетами «по-киевски» и картофельным пюре. На краях тарелок видны были полустершиеся золотистые буквы «Ресторан». На сцене в углу играл ансамбль: барабанщик с длинными волосами по бокам и лысиной, полный высокий кучерявый басист с большим носом, маленький клавишник в джинсовой кепке и Саша – гитарист. Басист пел в микрофон: Вот новый поворот, Что он нам несет: Пропасть или взлет, Омут или брод, И не разберешь, Пока не повернешь. За столом через проход сидела компания азербайджанцев. Все они были небритые, с седеющими волосами, в пиджаках и вытертых джинсах. Песня закончилась. Оля кивнула на азербайджанцев: – Я этих часто вижу на Минском базаре. Продают там цветы… – Саша говорит – они здесь каждый вечер сидят. Денег море, а тратить не на что. Вот и приходят в кабак, пируют… – Тебе они не нравятся? – Мне, в общем, все равно… – А моя мама их очень не любит. Называет «нацменами» – сокращенно от «национальные меньшинства». А когда злая, говорит «черножопые»… – Оля улыбнулась. – И еще она не любит негров и вьетнамцев. Ну, тех, которые здесь учатся. Говорит, что если негр сидит в автобусе с ней рядом, то ей неприятно, потому что черный… А мне, знаешь, тоже все равно… – Налить тебе еще? – Немножко. Я обычно вообще не пью… Юра налил себе до краев, Оле – до половины. Они чокнулись. – За что пьем? – спросила Оля. Юра пожал плечами, сделал большой глоток. Оля слегка пригубила. – Следующая песня исполняется для Коли, у которого сегодня день рожденья, – сказал басист. За столом рядом с азербайджанцами компания парней захлопала в ладоши. Музыканты вступили. Басист запел: Но снится нам не рокот космодрома, Не эта ледяная синева, А снится нам трава, трава у дома, Зеленая, зеленая трава. Оля взяла бокал, сделала долгий глоток, поставила его на стол, стала вилкой собирать с тарелки горошек. Одна горошина выскользнула, скатилась со стола на пол. – Знаешь, я так школу не любила, так рада была, когда все закончилось… – сказала она. – Там так все глупо. И учителя – такие идиоты просто. Им не то, что в школе, им в колхозе надо бы работать. – Она улыбнулась. – Мне из-за того обидно… Если бы училась в нормальной школе, то могла бы поступить куда-нибудь… Даже, может, в Минск… Юра молча слушал. Оля продолжала: – …Нет, конечно, были и нормальные, но мало… Остроумова по математике. Ну, или директор… Он хоть и придурок был, но предмет свой – физику – знал хорошо. Правда, мне ни физика, ни математика не нравились. Мне скорей гуманитарные… – А зачем тогда пошла в строительный? Оля пожала плечами. – Так, по дурости. С Оксаной за компанию подали документы. Я поступила, она – нет. Пошла в училище на маляра… Сейчас практика у нее – на стройке, в Казимировке. Песня закончилась. Один из азербайджанцев встал, подошел к сцене. Он что-то долго объяснял басисту, махая руками. Басист что-то говорил в ответ, мотал головой. Азербайджанец ударил басиста кулаком в плечо. Басист в ответ ударил его ногой. Остальные азербайджанцы вскочили. Щуплый парень в компании за соседним столом снял очки, спрятал в карман, бросился на азербайджанцев. Он ударил одного в челюсть, второго – ногой по яйцам, запрыгнул на их стол. Под его ногой треснула и лопнула тарелка с колбасой и зеленым горошком. Горошины покатились по столу. – Что, азеры черножопые, против нас? – крикнул парень. Кто-то попытался схватить его за ногу, он увернулся, ударил ботинком в нос самому пожилому «азеру», спрыгнул со стола. В драку включились другие парни с соседних столов. Юра привстал, Оля схватила его за руку. – Не надо. Хватит с тебя фашистов… Юра вырвал руку, вскочил, прыгнул в толпу дерущихся, с ходу ударил «азера» в белой рубашке, заляпанной кровью, ногой по ребрам. Другой «азер» ударил его стулом по голове. Юра упал. Оля выскочила из-за стола, подбежала к нему. Драка охватила половину ресторана. Опрокидывались столы, звенела посуда. От стульев отламывали ножки и пускали в ход. Официанты, столпившись у входа на кухню, наблюдали за дракой. В зал вбежали четверо ментов. – Ну-ка разошлись, быстро! Кому я говорю? Лейтенант выхватил из кобуры пистолет. – Счас, сука, стреляю, если не прекратите! Дерущиеся остановились. Юра медленно приподнялся, сморщился, потрогал затылок. Оля сидела рядом с ним на корточках. Пол вокруг них был усыпан осколками тарелок, горошком, кусками вареной картошки. У ноги Юры валялся кусок колбасы на вилке. Оля помогла Юре встать. Он оперся одной рукой о стол со сдернутой скатертью, другой еще раз потрогал затылок. На полированной столешнице было нацарапано «Игорь, 12.07.84». – Может, в травмпункт? – спросила Оля. – Ты мне всегда предлагаешь травмпункт… – Ну, ты ж сам такой непутевый… Двадцать три года, следователь прокуратуры, а постоянно влезаешь в драки… – Все в порядке… Давай лучше закажем еще бутылку… |