Онлайн книга «Варшава»
|
За столом – я, Сим, Андрюха, Ник и чувак с девушкой, оба хипповского вида: волосатые, с бусами, браслетами, самодельными сумочками. На столе – банка клубничного варенья, пузатый зеленый чайник и разномастные чашки. Хиппанка – Ира – отставляет чашку и берется за сумочку: она шьет ее из лоскутов джинсовой ткани, отводя иглу далеко в сторону, чтобы никого не уколоть. У нее длинные рыжие волосы, голубые глаза и веснушки. Я киваю на ее шитье, спрашиваю: – Что это? Она не отвечает. Ник говорит: – А насчет продаться, то сейчас все продались – Гребенщиков давно продался, и Шевчук, и Кинчев, и Цой тоже – это его и погубило, косвенно, конечно: больше стал себе позволять, купил машину – ну и разбился на ней. Сплошной «селлаут», что тут говорить… Один только Егор не продался, за это его и уважаю. Все остальные – «селлаут». Что, разве… Сим перебивает: – Ну, нельзя так. Что-то хорошее есть и у Гребенщикова, и у Кинчева того же… – Ты, Симыч, какой-то всеядный. Все тебе нравится, стоишь как бы всегда в серединке, на полдороги. Вот ты поддерживаешь Народный фронт, Позняк у тебя – герой, а почему тогда по-белорусски не разговариваешь? – Ну и что б это было, если б вы все говорили по-русски, а я один – по-белорусски? – А ничего страшного. Говори – и все, плевать тебе на нас. Андрюха говорит: – Надо еще чаю вскипятить. Кто в туалет за водой? – Все молчат. – Ладно, так и быть, сам схожу, если всем лень… Он встает, берет чайник, выходит. Ира поднимается. – Я пошла, мне пора. – Счастливо, – говорит Ник. Сим махает рукой. Ира выходит. Ник поворачивается ко мне. – Слушай, извини – как тебя зовут, еще раз? Ты говорил, но я уже забыл… – Вова. – Да, точно, Вова. Ты какую музыку слушаешь? – Разное… Сейчас, в основном, русский рок. Раньше – больше тяжелое слушал. – А я вот западный рок люблю, особенно «Дорз». Поставим, если не возражаете? Первый альбом? Ник вылезает из-за стола, подходит к бобиннику. – Ты тоже здесь учишься? – спрашивает меня хиппан. – Да. – А на каком факе? – На английском. А ты? – На французском. – Работаешь где-нибудь? – Не-а. Разве сейчас можно нормальную работу найти? Ник берет с полки коробку, достает бобину, заправляет пленку. Включается «Дорз». Я слышал их один раз, в школе, у Антона – на советской лицензионной пластинке. На обложке было название по-русски: «Зажги во мне огонь». Тогда меня не вставило, не вставляет и сейчас. Заходит Андрюха с чайником, ставит его на электроплитку. – Что сидим так грустно? Ник хмыкает. – Экстраполяция вселенского мрака на данную конкретную компанию. Посмотрите, что творится вокруг – мраки сплошные. Это при Горбачеве еще можно было людям лапшу на уши вешать – скоро все будет заебись, будем жить, как за границей. А сейчас – пиздец, апокалипсис надвигается. Все летит непонятно куда, и бывший Союз может утащить с собой в пропасть весь мир. Андрюха мотает головой. – Ну ты скажешь, тоже. Нам-то что до всего мира, когда и так – полная жопа… – Многие, а в особенности, студенты нашего любимого вуза, с тобой, Эндрю, не согласятся. Они думают, что закончат иняз, свалят за границу, будут там успешными и богатыми. При капитализме, как бы, не так уж много изменилось – большинство людей всегда волновали только материальные ценности. И сейчас совковое мещанство превратилось в мещанство капиталистическое. Их идеал теперь – какой-нибудь бюргер… – А кто твой идеал? – спрашивает Сим. – Мои идеалы давно рухнули, остался голый цинизм. * * * Подхожу к офису. Вчера шеф выплатил мне первую зарплату и выдал ключ – теперь я могу по утрам открывать офис сам, не дожидаться шефа у подъезда, если он опаздывает. Железная дверь не заперта. Открываю, переступаю порог. Дверь «склада» болтается на одной петле. Внутри – пусто, только на полу – несколько пустых коробок и бумажек. В большой комнате нет компьютера, факса, выдвижные ящики столов – на полу. Один прут решетки отогнут, стекло выбито. Кругом разбросаны бумажки, осколки стекла. Я выскакиваю из квартиры, бегу к остановке. В обоих телефонах трубки оборваны. Бегу дальше – к универсаму. Из трех телефонов работает один, по нему говорит мужик в черной шапке. Из под шапки торчит рыжий чуб. – Ну и как насчет того, чтобы завтра встретиться, а?… Что нет, почему нет?… Не хочешь… А-а-а… Ну, не хочешь – как хочешь, пошла в жопу, крыса. Он нажимает на рычаг, начинает набирать новый номер. – Извините, вы не дадите мне позвонить – очень надо… – А что за срочность такая? – Квартиру ограбили. – Квартиру? Ладно, звони. Он отходит в сторону, достает пачку «Фильтра». Я набираю номер. – Алло, Сергей Борисович? Это Вова. Офис ограбили. Я зашел – и это… – Будь там, никуда не уходи. Я сейчас приеду. Я вешаю трубку, говорю мужику: – Спасибо. Сижу на лавке у подъезда. Подъезжает «эскорт» шефа, он выскакивает. – Ты во сколько пришел? – Без пяти девять. Шеф идет в подъезд, я следом. Он заходит в офис, останавливается в прихожей. – Да, блядь, это пиздец, на хуй. Он хватает меня за воротник. – А это не ты навел, а? Не дай бог… Если ты, лучше сразу говори, а то хуже будет. Ты или нет? – Не я, вы что? – А кто тебя знает? Нищий студент, захотел заработать… – Да нет, я ничего не знал, пришел утром… Он отпускает меня. – Ладно, поверю. Но если наебал – будет очень плохо, ты понял? Все отдашь, до копейки. родаки квартиру продадут, а если не хватит – будешь на меня бесплатно работать, пока все не отдашь, понял? Я молчу. Шеф топчется в большой комнате, наклоняется, поднимает смятый лист бумаги, отшвыривает. – Да уж… – А страховка у вас была? – Какая, на хуй, страховка? Квартира съемная, офисы вообще нельзя на квартирах делать. Ладно, надо вызывать ментов. – А что вы им скажете? – Как что? – Ну, если офис нельзя? – Скажу, что сам здесь жил и работал – это не запрещается. Все, можешь сваливать. |