Онлайн книга «Танец с жизнью. Трактат о простых вещах»
|
— О чем? — Ну о том, что это опасные игры… Помнишь, нашу первую встречу с Дамиром — здесь, когда еще показывали ролики с «Каннских львов», а вы говорили, что есть «два Князя»? — Я, кажется, сказала тебе, что это — «твоя история». — Ты сказала, что у тебя было… что-то… подобное… Она замолчала. Мы никогда не говорили об этом, ее личная жизнь, ее история, была всегда закрыта от чужих глаз. — Я любила его. Он говорил — Ты и Я, Инь и Янь. Две половинки одного целого… Но я не была половинкой, я растворилась без остатка… Инь и Янь. Инга и Ян. Значит, он… ее бывший… Мы обе посмотрели, как Ян садится в дорогую иномарку элегантной дамы, прощается с нами легким взмахом руки. Инга что-то смахнула с ресниц, может, снег… «НЕ БЫВАЕТ БЫВШИХ», — подумала я. Последний вопрос В субботу я решила заехать в больницу, в которой довелось пролежать два дня. Я помнила, что Бегемот дежурит по субботам. Я купила ему бутылку виски в подарок. И букет цветов. Цветы не для Бегемота. Так, на удачу. Я надеялась найти его на лестнице, но мне не повезло. Он за это время пошел на повышение и теперь ассистировал на операциях. Пришлось подождать. Он вышел вместе с хирургами из операционной. Похудел, оброс. То есть имел нормальную стрижку вместо выбритой на лысо головы. Его симпатичная мордочка источала удовольствие. Он явно рад был увидеть меня в добром здравии. Я протянула подарок. — Эй, спрячь… Тут не положено. — Это же в медицинских целях. Он завел меня в кабинет, взял бутылку и сховал ее в тумбочке. — А цветы кому? Бабульке, что ли? Она все лежит, мы, правда, ее в палату определили. Внук ее приехал. Серьезный человек, с деньгами, теперь у нее круглосуточно сиделка. — Все также гоняет по ночам чертей? — Да, все по-прежнему… Мы уже к ним привыкли. — Слушай, а помнишь, женщина к ней приходила, как ее можно найти? — Так это ей цветы? — Ага… — Пойдем, она сейчас с родственниками говорит. У нас лежит один, на аппарате. Вот не знаем, отключать или нет. Короче, ее случай. Я увидела ее в вестибюле третьего этажа, рядом сидела взволнованная пара. По их лицам было видно, что надежда есть. Они бурно благодарили ее, размашисто крестились и жали руки. Она обернулась и увидела меня. — Это вам… Я хотела поблагодарить… — А я знала, что ты придешь. Как ты? Все позади? — Да… Я раскрутила до конца эту историю. Проводила следствие, как оперативный сотрудник. А потом… Вот книгу написала. — И про меня там есть? Вот этого не надо! — Там совсем немного про вас. И никто не узнает. — Ну уж, конечно, не узнает. Ладно, давай автограф… Как твой сын? — Все хорошо, учится на четверки, правда, но старается. Мы с ним теперь друзья. Он мне всё-всё рассказывает. Даже про свою первую любовь. — Вы были в церкви? — Нет, он не смог со мной поехать… Он в тот день, когда я была в больнице, пошел в мечеть… — И принял ислам? — Да… Что-то они и с ним сделали все-таки… — Вас что, со свечками искали?.. — Она словно удивилась или констатировала. — А как твоя работа? — Нормально. Я новый проект затеяла. Команду собрали. Со студии звонили — хотят фильм снимать. И ещё в МГУ зовут — читать курс лекций по «черному PR», направлять на путь истины. — Вектор удачи поменялся? — Она улыбнулась. — А тот самый мужчина, который хотел тебе помешать? — Брусникин-то? Он стал совсем мирный. Даже не знаю, что с ним случилось, и вроде как-то вину заглаживает. — А он же должен был повышение получить. Стать президентом вашей конторы. — Нет, так и сидит… — И будет сидеть, ведь это он в обмен на тебя должен был получить. Таков договор. А тебя они упустили. Ой, долго они голову ломали, как такое случилось, сколько сил и времени потратили. — И представительских тоже… А ведь они меня тоже хотели министром сделать, и писательницей, и чтобы тиражи, как у Джоан Роулинг… — Ну Гарри Поттера ты не напишешь… А министром еще станешь. Или депутатом. Помяни мое слово. Будешь очень высоко сидеть. И они это знали, и хотели, чтобы всё, что ты сама получишь, делила с ними. — Да разве там заработаешь, в министерствах-то? — Еще как. На бюджетных деньгах сидеть… — Не хочу я министром. Я хочу, чтобы любовь была. Не такая, конечно, как в моей демоверсии. Настоящая… — Будет, подожди, вот сына поставишь на ноги. Спасибо за цветы и за книгу… — Она внимательно посмотрела на меня. — Только ты все равно на мир Его глазами смотришь. Не простая ты все-таки, с виду хорошая, но чертовщинка в тебе как была, так и осталась. А если бы ее не было, сидела ты дома, борщи варила и, поверь мне, тоже могла бы стать счастливой. — Вот внуков дождусь и буду варить борщи. — Нет, не твое это. Ты — птица высокого полета. Только никак не повзрослеешь. Ты с виду вроде взрослая, а начинаешь общаться — ну лет восемнадцать, не более… — Это просто особенность такая — менять ауру в зависимости от обстоятельств. Хамелеон называется. — В правительстве такие нужны. — Ага, только там много таких. Мы говорили, как две подружки, которые не виделись несколько лет и вдруг встретились у кассы супермаркета. Мне было легко, как будто я сделала какое-то важное и большое дело. Она смотрела не на меня, а внутрь, но мне не было страшно. — Тебя девочка очень ждет. Мужчина, который её опекает, очень болен. И это плохая болезнь. — Я знаю… Я тоже чувствую это. Но только я не уверена, вправе ли я… — Ты для неё очень многое сможешь сделать, и, наверное, в этом и есть твой долг. Это необыкновенный ребенок, с необыкновенным даром. И ведь тебя к ней зачем-то привели? — Камень привёл… В моей сумочке лежал железнодорожный билет туда и два обратно. — А ты чувствуешь аромат этих цветов? — Неа, насморк… — соврала я. — Скоро все восстановится. Поверь мне на слово. А как твой мужчина? — Иван? А что Иван… Он любит меня… И наконец я решилась спросить ее о том, что, собственно, терзало меня все это время. — У меня есть один, последний вопрос, который мучает меня с тех пор… Что было бы, если я не попала в аварию, пришла в дом к Учителю, если бы мы все-таки поехали в Соль-Илецк? Чтобы было со мной? Ведь всегда есть так называемые «альтернативные» пути». |