Книга Плотина против Тихого океана, страница 22 – Маргерит Дюрас

— Невозможно ничего найти дешевле, чем за пятьсот франков. В этих местах даже лошади, и те жить не могут. Они все передохли.

Сюзанна стояла перед ним, вытянув руку.

— Посмотри!

Жозеф еще раз взглянул.

— Ну, кольцо, — сказал он.

— Брильянт, — сказала Сюзанна, — он стоит двадцать тысяч.

— Двадцать тысяч? Осатанеть можно!

Сначала он улыбнулся. Потом задумался. Вдруг, поборов отвращение, он направился к мсье Чжо, сидевшему метрах в пятидесяти от них, под мостом. Сюзанна двинулась за ним. Он подошел к мсье Чжо почти вплотную, сел рядом и пристально на него посмотрел.

— Почему вы подарили ей это? — спросил он через минуту.

Мсье Чжо, бледный как полотно, уставился на свои туфли. Тут вмешалась Сюзанна.

— Он вовсе не подарил, — сказала она, тоже посмотрев на мсье Чжо.

Жозеф недоумевал.

— Он мне дал его на минутку, просто так, примерить.

Жозеф скорчил гримасу и сплюнул в реку. Потом снова пристально посмотрел на мсье Чжо, закурившего сигарету, и, насмотревшись вдоволь, снова сплюнул. Так продолжалось некоторое время. Жозеф размышлял и сопровождал свои мысли плевками в реку.

— Если не в подарок, — сказал он наконец, — так и незачем!

— Пусть, пусть, — ответил мсье Чжо почти беззвучно.

— Отдай, — сказал Жозеф Сюзанне. Потом снова повернулся к мсье Чжо.

— Вы принесли ей это просто так, показать?

Мсье Чжо напрягся, но не нашел, что ответить. Жозеф сидел перед ним и явно изо всех сил сдерживался. Тон у него был жесткий, отрывистый, но не крикливый. Мсье Чжо бледнел все больше и больше. Сюзанна вскочила, встала перед мсье Чжо и тоже посмотрела на него. Если теперь же не сказать Жозефу всю правду о мсье Чжо, то потом она ни за что не сможет этого сделать. К тому же, все было уже наполовину сказано. Мсье Чжо никогда не оправится от этого удара. И вообще, ей надоело, должно же это когда-нибудь кончиться!

— Он мне его подарит, если я уеду с ним, — сказала Сюзанна.

Мсье Чжо поднял руку, словно пытаясь остановить Сюзанну. Он побледнел еще сильнее.

— Куда уедешь? — спросил Жозеф.

— В город.

— Навсегда?

— Нет, на неделю.

Мсье Чжо замахал рукой, как бы отнекиваясь. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.

— Сюзанна неверно выразилась… — пролепетал он с мольбой в голосе.

Жозеф больше не слушал. Он повернулся к реке. По его виду Сюзанна поняла, что теперь она уже наверняка никуда не уедет с мсье Чжо, ни в свадебной карете ни просто так.

— Верни кольцо сию минуту, иначе я вышвырну его в реку, — спокойно сказал Жозеф.

Сюзанна сняла кольцо и протянула его мсье Чжо за спиной брата. Все-таки нельзя было допустить, чтобы Жозеф схватил брильянт и выбросил в воду. Тут Сюзанна чувствовала себя заодно с мсье Чжо: брильянт надо было спасти. Мсье Чжо взял кольцо и сунул в карман. Жозеф оглянулся и увидел это. Он встал и зашагал к бунгало.

— Теперь все пропало, — сказал через несколько минут мсье Чжо.

— Это было и так ясно, — отозвалась Сюзанна. — Так всегда бывает.

— Зачем нужно было ему говорить?

— Я бы все равно рассказала ему рано или поздно про брильянт, не удержалась бы.

Они немного помолчали. Накануне они допоздна засиделись в Раме, и Сюзанне вдруг захотелось спать.

Мсье Чжо выглядел убитым. Машина его стояла по другую сторону дороги, за мостом. Это была действительно шикарная машина. Скоро она вернется на север, откуда и прибыла, и мсье Чжо уедет вместе с ней. Может быть, он сам еще не вполне это понимал.

— Я думаю, вам не стоит больше приезжать, — сказала Сюзанна.

— Это ужасно, — сказал мсье Чжо. — Зачем надо было говорить ему?

— Я никогда не видела брильянтов, я не могла удержаться, не надо было мне его показывать, вы просто не понимаете!

— Это ужасно, — повторил мсье Чжо.

В небе летали утки-мандаринки и голодные бакланы. Временами одна из уток снижалась и танцевала на мутной воде реки. Вот и все, что я буду видеть на белом свете еще долгие и долгие месяцы.

— Когда-нибудь я найду себе заезжего охотника, — сказала Сюзанна, — или местного плантатора, или охотника-профессионала, который поселится в Раме, а может, это будет и Агости, если он захочет.

— Нет, я не могу, это невозможно, — простонал мсье Чжо.

Он словно отбивался от нестерпимого для него видения. Он топал ногами.

— Я не могу, не могу, — повторял он.

Если бы он сейчас убрался отсюда, она пошла бы с Жозефом купаться.

— Сюзанна! — крикнул вдруг мсье Чжо так громко, как будто она была уже далеко.

Он вскочил, словно с души у него упала тяжесть, ликующий, озаренный. Он придумал.

— Я подарю вам его просто так! — выкрикнул он. — Скажите Жозефу!

Сюзанна тоже поднялась. Он достал из кармана брильянт и протянул ей. Сюзанна еще раз взглянула на кольцо. Оно теперь было ее. Она взяла его и не надела на палец, а зажала в кулаке и, не попрощавшись, опрометью бросилась бежать к бунгало.

* * *

Сюзанна влетела в бунгало. Жозефа не было. Зато была мать, которая стояла у плиты и готовила ужин. Сюзанна размахивала кольцом.

— Смотри, кольцо! Двадцать тысяч! Он мне подарил.

Мать взглянула издали. И ничего не сказала.

Мсье Чжо ждал под мостом, когда Сюзанна вернется, но она не возвращалась, и он уехал.

Спустя час, перед тем как садиться за стол, мать кротко попросила Сюзанну дать ей на минутку кольцо, чтобы разглядеть получше. Жозеф, сидевший в гостиной, мог это слышать.

— Дай мне его, пожалуйста, — сказала она вежливо, — я не успела рассмотреть.

Сюзанна протянула кольцо. Мать взяла его и долго рассматривала, держа на ладони. Потом, ни слова не говоря, ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. По тому, с каким видом она вышла из столовой, по ее внезапному притворному гневу, который им был так хорошо знаком, Жозеф и Сузанна поняли: она пошла прятать кольцо. Она прятала все: хинин, консервы, табак, все, что можно было продать или купить. Она пошла прятать кольцо из суеверного страха, что оно может каким-то непостижимым образом исчезнуть из чересчур молодых рук Сюзанны. Теперь кольцо, вероятно, лежало между досками перегородки, или в мешке с рисом, или в ее тюфяке, а может, висело на тесемке у нее на шее, под платьем.

Больше до ужина об этом не говорили. Сюзанна и Жозеф сели за стол. А она нет. Она села в сторонке, в кресло у стены.

— Поешь, — сказал Жозеф.