Онлайн книга «Любовь с призраком»
Нотариус начал скучное перечисление финансовых моментов. Дмитрий посмотрел на Заимиса, который нервно качал ногой, и внимательно вслушался в голос нотариуса, поняв, что самое интересное еще впереди. — «Оставшиеся части в равной степени делятся между моими дочерьми — Викторией Егоровной Азаровой и Ириной Алексеевной Линдерман», — нотариус сделал паузу, позволяя присутствующим выйти из оцепенения, в которое все они впали из-за этой последней фразы, и продолжил: — «Второе. Из принадлежащих мне акций компании «IrVi Group» десять процентов переходят Георгию Юстиновичу Заимису, остальные девяносто процентов в равных долях делятся между дочерями Викторией Азаровой и Ириной Линдерман. Третье. Содержание Гражданского кодекса Российской Федерации мне нотариусом разъяснено. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мною лично в присутствии нотариуса». Это все, что касается воли умершего. Здесь находятся бумаги, подтверждающие отцовство Егора Викторовича, — он подал папку Марте Степановне. — Также составлен подробный список имущества, принадлежащего господину Азарову. Вам, Георгий Юстинович, поручено передать письмо. — Что в нем? — поинтересовался Заимис, разглядывая запечатанный конверт. — Мне это неизвестно, — ответил нотариус. — Четыре месяца тому назад, когда мы составляли завещание, Егор Викторович попросил дать ему лист бумаги и написал несколько строк. Содержание не было оглашено вслух, так что это его личное послание. Марта рассмеялась. — Значит, у них была дочь! — проговорила она и, поднявшись, заходила взад-вперед по кабинету. Нотариус быстро собрал бумаги и уложил их в портфель. — Георгий Юстинович, — сказал он, — жду вас завтра в десять у себя. Сегодня я должен связаться с госпожой Линдерман и договориться о встрече. — Будьте добры, не спешите, — попросил Заимис. — Пусть страсти немного улягутся. Мы сами с ней свяжемся. — Разумеется. Всего наилучшего. Проводив нотариуса до двери, Заимис вскрыл конверт. «Жора, умирать я не собираюсь еще долго. И все же, если из нас двоих я окажусь первым, кого будут хоронить, — поздравляю, чертов Аполлон! Никаких наставлений давать не стану. Единственное: прошу тебя проследить, чтобы мои распоряжения были исполнены в точности. Знаю, у тебя на этот счет возникнет множество вопросов. Можешь злиться на меня за то, что я молчал об Ирине. На то были свои причины. С уважением, Азаров». — Надо подумать, какие действия предпринять, чтобы не допустить вступления Ирины Линдерман в права наследования, — сказала Марта, озабоченно посмотрев на дочь. Виктория подбежала к Георгию и вырвала письмо из его рук. — Цирк какой-то! — сказала она. — Папа умер — зато сестра появилась?! Мама, ты с ней знакома? Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь! — Сегодня я впервые узнала о ее существовании, — ответила Марта, спокойно глядя дочери в глаза. — Георгий, а ты? — Удивлен, что Егор мне ничего не сказал. — Она… ее дочь? — Марта, мне об этом неизвестно! — Георгий повысил голос. Дмитрий Каманин с восторгом наблюдал за этим переполохом. Великий Азаров оказался вовсе не таким совершенным, каким пытался себя представить! Но не эта новость больше всего обрадовала и удивила его. Какое из чувств тут главенствовало, Дмитрий не мог понять: то ли изумление оттого, что его давняя любовь оказалась дочерью тестя, то ли радость из-за того, что ей причиталась половина огромного состояния, из которого ему самому не досталось ни копейки. Дмитрий заметил, как на него испытующе смотрит Карулин, и спрятал улыбку. Ее, к сожалению, заметила Виктория, и это привело молодую женщину в бешенство. — Не хочу говорить с вами, мелочными хапугами! Она бросила письмо, написанное отцом, на пол и вышла за дверь. В коридоре Виктория остановилась, вернулась в комнату и, подойдя к столу, взяла в руки папку, оставленную нотариусом. В ней она нашла листок с адресом Ирины Линдерман и, забрав его, удалилась вторично. — Что она взяла? — спросила Марта, не посмевшая остановить дочь, так как видела, что с ней сейчас и спецназ не справился бы. — Завтра спрошу у нотариуса, — сказал Георгий. — Он должен знать, какие документы находятся в папке и что исчезло. — Хорошо, — кивнула Марта. — Теперь свяжись с юристами, пусть думают, как предотвратить попытки этой Линдерман завладеть наследством моей дочери. А ты, Дмитрий, найди Викторию. Как бы она глупостей не натворила. Марта устало посмотрела на зятя, и тот мгновенно понял, что от него желают избавиться. Видимо, «дорогая мама» намеревается обсудить с Заимисом и Карулиным настолько деликатные темы, что присутствие лишних свидетелей внесет диссонанс в их тесный союз. Дмитрий попрощался. Жену искать он не собирался, решив так: если Марта беспокоится о дочери, то пусть сама за ней и присматривает. На террасе он с наслаждением затянулся сигаретой. Сквозь дым он увидел машину Виктории, уже выезжавшую за пределы поместья. Куда же так спешит его благоверная? — Сплошные тайны, — тихо улыбнулся он самому себе. — Митя, — послышался за его спиной голос экономки. — Тебе кофе сварить? — Свари, Женечка, — он подошел к грузной женщине и ущипнул ее за бок. — Компанию мне составишь? — Составлю, сердцеед, — хихикнула Евгения. — Так кто кого бросает? Ты — Вику или Вика — тебя? — Вот любопытная старуха! — Дмитрий затушил сигарету и, обняв экономку, сделал вид, что собирается поднять ее на руки. — Не смей, — зашикала она ему в ухо. — Надорвешься! Вечно ты пытаешься взвалить на себя больше, чем можешь осилить. — Ошибаешься, — Дмитрий мрачно посмотрел в ее зеленые, в мелкую крапинку, глаза. — Никто не знает моих способностей, — и он улыбнулся. — Что стоишь? За это время можно было не только кофе сварить, но и торт испечь! * * * Виктория безудержно плакала на груди молодого человека. Он нежно укачивал женщину в своих объятиях, давая ей возможность успокоиться, но она продолжала вздрагивать, захлебываясь рыданиями. Наконец она немного отодвинулась и произнесла: — Горько, что ты видишь меня в таком состоянии. Прости. — Не извиняйся. Я тебя понимаю. Виктория покачала головой: — Нет, Стас, ты не можешь понять, что значит потерять отца. — Но я могу поддержать тебя, выслушать и утешить, — он прижал ее к себе. Виктория улыбнулась сквозь слезы. — Была ли я такой мудрой в двадцать пять лет? Нет, не была, — ответила она на свой вопрос. — Тебя не смущает наша разница в возрасте? — Разве пять лет — это так много? Не тридцать пять же! А если я скажу, что краснею от стыда, когда ты находишься рядом, — как ты себя поведешь? — Снова начну плакать. |