Онлайн книга «Юг без признаков севера»
|
В дверь трейлера постучали. Он медленно поднялся на ноги и открыл. Это была Констанс. У нее в кульке лежала непочатая квинта виски. – Джордж, я ушла от этого сукина сына, не могу выносить этого сукина сына больше. – Садись. Джордж открыл бутылку, достал два стакана, налил в каждый на треть вискача, на две трети – воды. Сел на постель рядом с Констанс. Она вытащила из ридикюля сигарету и зажгла ее. Она была пьяна, и руки у нее дрожали. – Его чертовы деньги я тоже забрала. Я забрала все его проклятые деньги и отвалила, пока он был на работе. Ты себе не представляешь, как я страдала с этим сукиным сыном. – Дай курнуть, – попросил Джордж. Она протянула ему сигаретку, и, когда она склонилась чуть ближе, Джордж обхватил ее рукой, придвинул к себе и поцеловал. – Ах ты сукин сын, – сказала она, – я по тебе скучала. – Я скучал по твоим ножкам, Конни. Я в самом деле скучал по твоим хорошеньким ножкам. – Тебе они до сих пор нравятся? – Только гляну – и в жар бросает. – У меня никогда не получалось с парнями из колледжа, – сказала Конни. – Слишком мягкотелые, хиляги. А этот дом в чистоте держал. Джордж, это как с горничной жить. Он все делал сам. Нигде ни пятнышка. Можно баранье рагу хоть прямо из сортира лопать. Живой антисептик, вот какой он был. – Пей. Полегчает. – И любовью заниматься тоже не умел. – Ты имеешь в виду – не вставало? – Ох, нет, вставало. Вставало постоянно. Но он не знал, как тетку осчастливить, понимаешь? Он не знал, что нужно делать. Все эти деньги, все это образование – и псу под хвост. – Жалко, что у меня нет образования. – Тебе и не нужно. У тебя есть все, что тебе надо, Джордж. – Я просто двоечник. Все эти говенные работы. – Я же сказала: у тебя есть все, что нужно, Джордж. Ты знаешь, как сделать, чтобы женщина была счастлива. – Н-да? – Да. А еще знаешь что? Его мамочка вокруг тусовалась! Его мамочка! Два-три раза в неделю приходила. И сидела. На меня таращилась, типа, я ей нравлюсь, а сама все время обращалась со мной так, будто я девка гулящая. Типа я большая гадкая потаскуха, которая у нее сыночка украла! Ее Уолтера драгоценного! Х-хосподи! Какая срань! – Пей, Конни. Джордж уже допил. Он подождал, пока допьет Конни, взял у нее стакан, наполнил оба. – Утверждал, что меня любит. А я говорила: “Посмотри на мою пизду, Уолтер!” А он не хотел смотреть на мою пизду. Он говорил: “Я не хочу смотреть на эту вещь.” Эту вещь! Вот как он ее называл! Ты ведь моей пизды не боишься, а, Джордж? – Она меня еще ни разу не укусила. – Зато ты ее кусал, ты ее грыз, правда, Джордж? – Полагаю, что да. – И лизал ее, и сосал ее? – Полагаю. – Ты чертовски хорошо знаешь, Джордж, что ты с ней делал. – Ты сколько денег прихватила? – Шестьсот долларов. – Мне не нравятся люди, которые грабят других людей, Конни. – Именно поэтому ты – посудомойка ебаная. Ты честный. А он – такая жопа, Джордж. Эти деньги он себе может позволить, а я их заслужила… и он, и эта его мамочка, и его любовь, его материнская любовь, его чистенькие маленькие тазики, и сортиры, и мешки для мусора, и новые машины, и освежители дыхания, и лосьоны после бритья, и его маленькие эрекции, и его драгоценная любовь. Все ради него самого, ты понимаешь, ради себя! А ты знаешь, чего хочется женщине, Джордж… – Спасибо за виски, Конни. Дай-ка мне еще сигаретку. Джордж снова наполнил стаканы. – Я скучал по твоим ногам, Конни. Я действительно скучал по этим ногам. Мне нравится, как ты носишь свои каблуки. Они меня с ума сводят. Все современные женщины не знают, что они теряют. Высокие каблуки придают форму икрам, бедрам, заднице; от них появляется ритм в походке. Меня это по-настоящему заводит! – Ты говоришь, как поэт, Джордж. Иногда у тебя это действительно получается. Ты просто чертовская посудомойка. – Знаешь, чего мне в самом деле хочется? – Чего? – Мне хочется отхлестать тебя ремнем по ногам, по заднице, по бедрам. Мне хочется, чтобы ты трепетала и плакала, а когда ты затрепещешь и заплачешь, я тебе засажу в чистой любви. – Я так не хочу, Джордж. Ты раньше никогда так не разговаривал. Ты со мной всегда обходился правильно. – Задери платье повыше. – Что? – Задери платье повыше, я хочу больше видеть твои ноги. – Тебе мои ноги ведь нравятся, правда, Джордж? – Пускай на них свет прольется! Констанс поддернула платье. – Господи Иисусе черт, – вымолвил Джордж. – Тебе нравятся мои ноги? – Я обожаю твои ноги! Джордж перегнулся через кровать и жестко залепил Констанс пощечину. Сигарета выскочила у нее изо рта. – Зачем ты это сделал? – Ты ебла Уолтера! Ты ебла Уолтера! – Так и что с того, к чертовой матери? – А то, что задирай платье! – Нет! – Делай, что говорю! Джордж вмазал ей еще раз, сильнее. Констанс задрала юбку. – Только до трусиков! – заорал Джордж. – Мне не очень хочется видеть трусики! – Господи, Джордж, что с тобой произошло? – Ты еблась с Уолтером! – Джордж, клянусь, ты спятил. Я хочу уйти. Выпусти меня отсюда, Джордж! – Не двигайся, а то я тебя убью! – Ты меня убьешь? – Ей-Богу, убью! Джордж поднялся и нацедил себе полный стакан неразбавленного вискача, выпил и сел рядом с Констанс. Вынул изо рта сигарету и приложил ей к запястью. Она завопила. Он подержал бычок некоторое время, твердо, затем убрал. – Я – мужик, малышка, ты это понимаешь? – Я знаю, что ты мужик, Джордж. – Вот, погляди на мои мышцы! – Джордж встал и напряг обе руки. Красиво, а, малышка? Посмотри на этот мускул! Пощупай! Пощупай! Констанс потрогала его за одну руку. Потом – за другую. – Да, у тебя прекрасное тело, Джордж. – Я мужик. Я посудомойка, но я – мужик, настоящий мужик. – Я это знаю, Джордж. – Я не как этот твой дохляк сраный, которого ты бросила. – Я знаю. |