
Онлайн книга «Хлеб с ветчиной»
— Мне это нравится. — Присоединяйся. — Не получится. Ломает рано вставать и все делать по распорядку. — А как ты собираешься жить? — Не знаю. Когда деньги закончатся, пойду к бродягам. — Есть же еще чудаки. — Они повсюду. Я налил Беккеру еще вина. — Правда, есть одна проблема, — поделился он, — не будет времени, чтобы писать. — Ты все еще хочешь стать писателем? — Конечно. А ты? — Хотел бы, но это невозможно. — Хочешь сказать, что ты не слишком хорош для этого? — Нет, они слишком плохи для этого. — Кто они, кого ты имеешь в виду? — Ты читаешь журналы? А эти сборники — «Лучшие американские рассказы года»? Выходит целый ворох всего. — Да, я читал… — А Нью-Йоркер читал? А Хэрперё А Атлантик? — Ну да… — Сейчас 1940 год, а они публикуют вещи XIX века — тяжелые, вымученные, напыщенные. Читаешь, и башка начинает трещать или засыпаешь. — И это несправедливо? — Это профанация, обман и крысиная возня. — Похоже на вопли отвергнутого. — Я знаю, что не пройду. Зачем попусту тратиться на конверты и марки? Я лучше выпью вина. — А я пробьюсь, — заявил Беккер. — Однажды ты увидишь мои книги на библиотечных полках. — Давай не будем говорить о писательстве. — Я читал твои вещи, — продолжал Беккер. — Ты лишком ожесточен и всех ненавидишь. — Эй, хватит об этом. — Вот возьми Томаса Вулфа… — Да к черту этого Вулфа! Он похож на старуху, которая целый день трындит по телефону! — Хорошо! Назови ты. — Джеймс Тэрбер. — О, все эти завихрения верхушки среднего класса… — Он знает, что все мы сумасшедшие… — Томас Вулф реально смотрит на вещи… — Знаешь, только законченные мудаки говорят о литературе… — Ты считаешь, что я законченный мудак? — Похоже… — я снова наполнил наши стаканы вином. — Ты дурак, что напялил на себя эту форму. — Сначала ты называешь меня мудаком, теперь дураком, я думал — мы друзья. — Да, мы друзья. Просто я не считаю, что отправляясь на войну, ты идешь защищать себя. — А я сколько тебя вижу, ты всегда пьешь. Это ты так себя защищаешь? — На сегодня это лучший способ, который я знаю. Без выпивки я бы давно перерезал себе глотку. — Чушь собачья. — Если срабатывает, значит не чушь. У проповедников из Першинг-сквера есть Бог. А у меня кровь Бога моего! Я поднял свой стакан и осушил. — Да ты просто прячешься от действительности, — сказал на это Беккер. — А что в этом плохого? — Ты никогда не станешь писателем, если будешь отстраняться от действительности. — О чем ты говоришь! Как раз этим и занимаются настоящие писатели! Беккер встал. — Знаешь, когда разговариваешь со мной, не повышай голоса. — А ты что хочешь, чтобы у меня повышался хуй? — А разве он у тебя есть! Я ответил неожиданным ударом правой и попал ему по уху. Стакан вылетел из его рук в одну сторону, а сам он полетел в другую. Беккер был здоровый мужик, намного сильнее меня. Он ухватился за край стола и повернулся ко мне, но мой прямой правый снова настиг его, теперь уже по лицу. Беккер отлетел к окну, которое было открыто, я побоялся бить его, потому что он мог вывалиться на улицу. Беккер выправился и встряхнул головой. — Перекур, — сказал я. — Давай выпьем. Насилие вызывает во мне тошноту. — Ладно, — согласился Беккер, отошел от окна и подобрал свой стакан. Я свинтил крышку с новой бутылки вина: у дешевого пойла не бывает пробок. Беккер подставил свой стакан. Я наполнил ему и себе. Мы выпили. — Неприятная ситуация, — сказал я. — Отнюдь, — отозвался Беккер, поставил стакан и сунул мне с правой в живот. Я сложился пополам и наткнулся мордой на его колено. Из носа побежала кровь, я рухнул на колени. — Налей мне выпить, приятель, — попросил я, — и будем считать, что инцидент исчерпан. — Встань, — сказал Беккер. — Это была только первая глава. Я поднялся и двинулся на Беккера. Он ударил, но я успел поставить блок и тут же выстрелил прямым коротким с правой прямо ему в нос. Беккер отступил. Теперь у нас у обоих были окровавленные носы. Я бросился в атаку. Мы слепо обменивались ударами. Несколько раз я крепко зацепил его, несколько раз он меня. Наконец ему удалось согнуть меня ударом в живот, но я снизу провел апперкот. Это был прекрасный удар, настоящая удача. Беккер попятился и упал на комод, ударившись затылком о зеркало. Зеркало — вдребезги. Беккер был оглушен, я схватил его за грудки и съездил по уху. Он упал на половик и встал на четвереньки. Я отошел и налил себе вина. — Беккер, я уже второй раз за неделю устраиваю здесь побоище. Ты появился не вовремя, — сказал я и выпил. Он встал на ноги, осмотрелся и снова пошел на меня. — Беккер, послушай… Он отвлек меня легким ударом правой и неожиданно резко припечатал левой по зубам. Битва продолжалась. Не заботясь об обороне, мы просто молотили друг друга. Удары, удары, удары… Беккер швырнул меня на стул, и тот развалился подо мной. Но я успел подняться и встретить Беккера серией ударов, он споткнулся, и я крепко зацепил его правой. Будущий морской пехотинец попятился и врезался в стену, комната задрожала. Отскочив от стены, как мячик, он оказался прямо передо мной, и я заполучил сильный удар в лоб — перед глазами поплыли круги: зеленые, желтые, красные… Беккер не мешкал и молотил меня по ребрам и морде. Я собрался и ударил, но промахнулся. «Ебаный в рот, — думал я, — неужели никто не слышит этот грохот? Почему никто не остановит нас? Почему не вызывают полицию?» Беккер снова атаковал. Я пропустил мощнейший боковой в голову, и мне хватило… Когда я очнулся, в комнате было темно. Я лежал под кроватью весь заблеванный, только голова торчала наружу. Должно быть, я сам забрался сюда от страха. Я выбрался из своего убежища и осмотрелся. Разбитое зеркало, поломанный стул, опрокинутый стол, мокрый от вина и блевотины половик. Я подошел к столу, перевернул его и поставил, но он упал — подломились две ножки. Я закрепил их, как мог, и попытался поставить снова, но постояв несколько секунд, стол рухнул. Я отступился. В углу обнаружилась бутылка, в ней оставалось немного вина. Я выпил и еще раз пошарил по комнате, нашел сигареты, но выпивки не было. Я накинул цепочку на двери, закурил, подошел к окну и выглянул на улицу. Стояла прекрасная тихая ночь. |