Книга Мир до и после дня рождения, страница 63 – Лайонел Шрайвер

— Приятно, когда за это право многие борются. — Настоящий вечер подтверждал обратное.

— Снукер произошел от версии бильярда, которую называют блек-пул.

— Кажется, это название одного из прибрежных городов? Его поэтому так назвали?

— Блек-пул? Возможно. Никогда не задумывался над этим.

— Как можно говорить об этом и не задумываться? — вмешался в разговор Лоренс.

— Я же простой парень, — дружелюбно посмотрел на него Рэмси, хотя по его глазам было ясно, что он понял намек Лоренса. — Что же до происхождения, говорят, снукер придумал Невилл Чемберлен.

— Ну, хоть в чем-то у него голова работала, — пробурчал Лоренс.

Рэмси побледнел. Это был намек на все его пропущенные в школе уроки.

— Чемберлен был полковником британской армии и служил в Индии. Парням, видимо, было чертовски скучно. В блек-пуле уже тогда использовали пятнадцать красных шаров и один черный. Чемберлен добавил еще несколько цветных и ввел новые правила. В Утакаманде до сих пор сохранился «Ути-клуб», считающийся колыбелью игры. Мне всегда хотелось туда попасть, и я это сделаю. Там все организовано для бизнеса, строго учтено, кто и когда будет играть, но, думаю, для Рэмси Эктона они сделают исключение.

— Это цель твоего паломничества? — спросил Лоренс. — «Ути-клуб»!

— Можно и так сказать, — кивнул Рэмси, не обращая внимания на тон Лоренса. — В былые времена шары делали из слоновой кости, вырезали из самого центра бивня. Поговаривают, двенадцать тысяч слонов отдали жизнь за торжество снукера. У меня есть один комплект — за его цену можно выкупить короля из плена. Этими шарами сложнее играть, но они соприкасаются с таким звуком, которого не получить с современными.

— Лоренсу бы понравилось.

— Полагаю, слоновая кость тот материал, который может оценить лишь человек искусства.

— Паломничество не моя страсть, — произнес Лоренс. — Так что, Ирина, тебе одной было бы интересно любоваться этим творением.

— Лоренс очень увлечен снукером, — произнесла Ирина.

— Мне кажется, ты тоже им заинтересовалась, голубушка.

— Лишь до определенной степени, — ответила она, макая кусочек хлеба в шафрановый соус.

Рэмси налил им «Шатонюф дю Пап», на мгновение задержав руку над ее тонким запястьем. Лоренс демонстративно взял стакан с пивом и сделал большой глоток. Рэмси прикурил очередную сигарету. Лоренс помахал рукой, разгоняя дым.

— А из чего же сейчас делают шары? — поинтересовалась Ирина. Ее охватило отчаяние, так бывает, когда вам надо поднять тяжелый чемодан, а никто из окружающих не стремится помочь.

— Из пластика. — Рэмси выдохнул дым. — Пластик изобрели благодаря снукеру. Это изменило мир, изменило игру. Хотя, — он щелкнул по солонке из плексигласа, — многие уверены, не в лучшую сторону.

— Невилл Чемберлен изобрел снукер, а снукер помог изобретению пластика. Что ты выдумываешь?

— Я бы сам до этого не додумался, приятель. Это правда. Из-за шаров слоновой кости спорт превращался в слишком дорогой и жестокий, поэтому отчаянно нуждался в усовершенствовании. В те дни им многие интересовались, в том числе и вы, янки, которые вечно изобретают всякую дрянь. Производители спортивной одежды «Фален» предложили десять штук за шар, ради которого не надо будет убивать слонов — согласись, не самый простой способ. Выиграл конкурс парень по имени Джон Уэсли Хайат — изобретатель из Олбани, он придумал делать шары из коллодия — нитрата целлюлозы. Правда, открытие это он сделал случайно.

— Телефон тоже был изобретен случайно, — вмешался Лоренс.

Поскольку имя Александера Грейама Белла не имело отношения к снукеру, Рэмси посмотрел на него с непониманием и продолжил:

— Проблема была лишь в том, что первые пластиковые шары взрывались при столкновении.

Ирина рассмеялась. Лоренс нет.

— Я бы многое отдал за такой набор, — шутливо сказал Рэмси. — Вносит совершенно новый смысл в понятие о безопасной игре.

— Лоренс! Снукер и терроризм имеют много общего.

— Современные шары, — ледяным голосом заявил Лоренс, — делают из прочных полимеров.

— Молодец! — Рэмси поднял бокал (при этом он не выглядел смущенным).

Официанты принялись менять тарелки и подавать горячее, что требовало смены во всем.

— Итак, мистер Заумный фанат! Что нового в политике и вообще?

Ирина мечтала, чтобы Рэмси был более образованным, чтобы, задавая вопрос, он выглядел не хуже Лоренса. Впрочем, она подозревала, что он плохо представляет себе, чем занимаются люди в «мозговых центрах».

— В этом году очень много работы в связи с положением в Северной Ирландии.

Глаза Рэмси внезапно заволокло пеленой, словно Лоренс стремился повергнуть его в гипнотический транс. Ирина сталкивалась с этим и раньше: магические слова «Северная Ирландия» имели сверхъестественную силу. Они могли погрузить любого человека в сон за шестьдесят секунд, угрожая производителям снотворных пилюль крахом.

— Теперь, когда все нити по урегулированию вопроса о разоружении ирландской армии и прекращении вооруженной борьбы в его грязных руках, — самозабвенно вещал Лоренс, — Блэр отказался от помощи всех союзников и настаивает на привлечении к переговорам «Шин фейн». Уступки Блэра авансом могут привести к необходимости новых уступок в урегулировании вопроса.

Рэмси с тревогой в глазах оторвался от окуня. Пауза в монологе Лоренса предполагала высказывание мнения или хотя бы какой-то реакции, коей не последовало.

— Уступки какого рода? — Ирина чувствовала себя матерью молодого актера, которому предстояло произнести одну-единственную реплику, суфлирующей ему из зала.

— Это же очевидно. Уступки в деле объединения Ирландии. — Взгляд Лоренса вопрошал: «Ты совсем глупая?» Она его слишком хорошо знала. — Создание Федерации. Но есть и другие вопросы — заключенные, ККО…

Лоренс продолжал в подобном духе еще несколько минут, Рэмси выглядел так, будто готов упасть со стула. Каждый раз, когда Лоренс начинал рассуждения на профессиональные темы, он использовал такие слова, как «распространение», «освобождение», и загадочные словосочетания, например «подарок Адаму». Он гордился своим умением тонко сплетать фразы, но не желал замечать, что таким людям, как Рэмси Эктон, это непонятно, как непонятно и то, почему это должно их интересовать.

— Кажется, Алекс Хиггинс из Белфаста, верно? — спросила Ирина.

— Да, — кивнул Рэмси и посмотрел на нее с благодарностью. — У меня всегда создавалось впечатление, что тейги и протестанты упиваются разногласиями — у них нет желания покончить с ними, вражда доставляет им удовольствие. — Воодушевленный, он решил высказать еще одну мысль. — Кровавой империи больше нет, верно? Так, может, дать уже этим ребятам свободу?