Онлайн книга «Фауст»
|
Он, солнечный смиритель чудищ сказочных. Одна из форкиад показывается на пороге между дверными косяками. [198] Хор [199] Головы наши хоть и кудрявы, Много мы горя видели в жизни: Ужасы боя, мрак беспросветный В ночь, когда пал Илион. В облаке пыли, поднятой боем, Боги взывали голосом страшным. Рознь громыхала медью, и с поля Гул приближался К крепости валу. Стены в то время Целы стояли. Пламя ж гудело И пожирало Зданье за зданьем. Бурей пожара Был город охвачен. Бегством спасаясь, В зарева блеске Видели мы: Гневные боги Шли нам навстречу. Ростом до неба, Страшно шагали В облаке дыма. Было ли это Вправду, иль только Нам средь смятенья Вообразилось, – Нам неизвестно. Но эта вот, эта Тварь перед нами. Это не снится. Мы бы могли ее Пощупать руками, Если б не страх И не отвращенье. Форкия дочь – Ты, но которая? Ибо их трое, Вместе владеющих Глазом одним И единственным зубом. Как же ты, пугало, Смелость имеешь Рядом с прекрасною Вещему взору Феба являться? Стой себе, впрочем. Он к безобразью Не восприимчив, Как солнце не видит Отброшенной тени. Нас же, несчастных, Судьба заставляет Сносить терпеливо Близость уродства. Так слушай, бесстыдница, Наше проклятье! За дерзость явленья Будь с бранью отвержена Устами счастливиц, Которых боги Создали краше. Форкиада Стара и все же не стареет истина, Что красота несовместима с совестью И что у них дороги в жизни разные. С давнишних пор их разделяет ненависть. Когда случайно встретятся противницы, Друг другу спину повернуть торопятся И врозь идут: стыдливость опечаленно, А красота с победоносной дерзостью, Пока ее не скроет сумрак Оркуса Иль зрелый возраст не научит разуму. Приплыв с чужбины, чужестранки грубые, Вы подняли тут крик по-журавлиному, Когда, крича нестройно и пронзительно, Они летят над головою путника. Он вверх посмотрит на станицу шумную, Потом, забыв про них, опустит голову, И журавли своим путем потянутся, А он своим. Вот так и с вами станется. Кто вы такие, что в жилище царское Ворваться смели, как менады пьяные? Кто вы такие, чтоб орать на ключницу, Как воют псы на месяц ночью лунною? Вы думаете, я не распознала вас, Военных лет отродье, тварь походная, Заразы плод, заразы передатчицы И воинов и мирных граждан пагуба? Вы ненасытной саранчой мне кажетесь, Обрушившейся на поля и пажити, Чужих трудов губительницы жадные, Дешевая статья торговли лагерной. Елена При госпоже прислуге делать выговор Есть покушенье на права хозяйские: Ей надлежит одной хвалить похвальное И за грехи и промахи наказывать. Своих прислужниц я довольна службою, Я многократно верность их проверила, Когда крепился Илион обложенный, Когда он пал и лег, осадой сломленный. Не менее того я в них уверилась В превратностях бродячей жизни, в плаванье, Где каждый дорог сам себе, а к ближнему Бывает равнодушен средь опасностей. Я жду и здесь от них того же самого, Поэтому ты замолчи и более На них не огрызайся незаслуженно. Хвалю тебя за то, что дом в исправности. Ты сберегла его в мое отсутствие. Но я вернулась, отойди же в сторону, Чтоб похвала не обратилась в выговор. Форкиада Корить домашних – это право высшее Супруги повелителя счастливого, Которое достойно ею добыто Домохозяйства долголетним опытом. И так как ты пришла на место старое Царицей и хозяйкой снова признанной, Возьми бразды правленья и владычествуй, Богатством завладей и всею челядью. Но защити, как старшую надсмотрщицу, Вперед меня от стада этих выскочек, Которые мне кажутся гусынями Перед твоей красою лебединою. Предводительница хора С красой уродство рядом как уродливо! Форкиада |