Книга Пеппи Длинный чулок, страница 28 – Астрид Линдгрен

Тогда Пеппи распрягла лошадь, которая все еще дрожала от усталости и страха.

— Успокойся, бедняжка, — ласково сказала Пеппи, обращаясь к лошади. — Сейчас все образуется.

С этими словами Пеппи подняла лошадь и понесла ее на конюшню. Видно, таким оборотом дела лошадь была удивлена не меньше, чем Блумстерлунд.

Ребята и учительница стояли на дороге и ждали возвращения Пеппи. И Блумстерлунд стоял — он никак не мог понять, что к чему, и в смущении почесывал затылок. Он не знал, как ему отнестись к происходящему. Но тут вернулась Пеппи. Она взяла один из огромных тяжелых мешков и навалила Блумстерлунду на спину.

— Ну-ка посмотрим, — сказала она, — как ты с этим справишься? Работать кнутом ты мастер, а вот как насчет мешков?

Пеппи подобрала валяющийся на дороге кнут.

— Собственно говоря, надо было бы тебя подстегнуть этим кнутиком, ты же его так любишь, — сказала она. — Но, по-моему, этот кнут никуда не годится, он весь измочалился. — Говоря это, Пеппи оторвала от него кончик. — Да, старье, совершенно негодный кнут, — заключила она и сломала кнутовище пополам.

Блумстерлунд тащил мешок, ни слова не говоря. Слышно было только, как он пыхтит от натуги. Тогда Пеппи подхватила оглобли и покатила телегу к дому Блумстерлунда.

— Доставка бесплатная, — заявила она, ставя телегу под навес. — Для меня это одно удовольствие. За полет по воздуху я с тебя тоже ничего не возьму. Ясно?

Она повернулась и пошла. Блумстерлунд еще долго стоял у своего дома и глядел ей вслед.

— Да здравствует Пеппи! — закричали ребята, когда она вернулась к ним на дорогу. Учительница тоже была очень довольна ее поведением и похвалила ее.

— Ты хорошо поступила, — сказала учительница. — С животными надо всегда обращаться ласково, и с людьми, конечно, тоже.

Пеппи села на свою лошадь, вид у нее был очень довольный.

— Конечно, я была очень добра к Блумстерлунду: столько раз кидала его в воздух и ничего за это с него не взяла, — заявила Пеппи.

— Для этого мы и родились на свет, — продолжала учительница. — Мы живем для того, чтобы делать людям добро.

Пеппи выжала стойку на спине лошади и принялась болтать в воздухе ногами.

— Я-то живу только для этого! — крикнула она. — А другие люди, интересно, для чего они живут?

В саду у Уллы стоял большой накрытый стол. На блюдах лежало столько булочек и пряников, что у всех детей потекли слюнки, и они, торопясь и толкаясь, расселись на стоящих вокруг стульях. Пеппи села одной из первых и тут же запихала себе в рот две булочки. Щеки у нее стали совсем шарообразные.

— Пеппи, надо подождать, пока тебя угостят, самой брать нельзя, — укоризненно сказала ей учительница.

— Не надо суетиться из-за меня, — с трудом выговорила Пеппи, потому что рот у нее был набит. — К чему эти церемонии?

Как раз в эту минуту к Пеппи подошла мама Уллы. В одной руке она держала кувшин с соком, в другой — чайник с какао.

— Сок или какао? — спросила она у Пеппи.

— И сок, и какао, — ответила Пеппи. — Для одной булочки сок, а для другой — какао.

И без всякого смущения Пеппи взяла из рук мамы Уллы кувшин и чайник и выпила из каждого по большому глотку.

— Она всю жизнь провела на море, на корабле, — объяснила учительница маме Уллы, которая с изумлением и недоумением глядела на девочку.

— Тогда все понятно, — сказала мама Уллы и решила больше не обращать внимания на поведение Пеппи. — Вот пряники, — сказала она и протянула Пеппи блюдо.

— Да, в самом деле, это похоже на пряники, — сказала Пеппи и громко рассмеялась своей шутке. — Правда, они у вас получились по форме не очень красивыми, но надеюсь, на их вкусе это не отразилось, — сказала она и взяла столько пряников, сколько могла удержать в руках. Но тут она увидела, что на другом блюде лежит очень вкусное на вид печенье, но блюдо стояло далеко от нее. Тогда она дернула господина Нильсона за хвост и сказала ему:

— Эй ты, господин Нильсон, беги на тот конец стола и принеси мне печенья. Для начала возьми три штуки.

Господин Нильсон не заставил себя дважды просить и весело поскакал по столу. Стаканы запрыгали, и сок расплескался на скатерть.

— Я надеюсь, ты сыта, — сказала мама Уллы, когда Пеппи, выйдя из-за стола, подошла к ней, чтобы ее поблагодарить.

— Нет, не сыта, да и пить еще хочется, — ответила Пеппи и почесала себе ухо.

— Мы вас угостили всем, что у нас было, — ответила мама Уллы.

— Никогда не поверю, что вы себе ничего не оставили, — дружелюбно возразила Пеппи.

Услышав этот разговор, учительница решила поговорить с Пеппи о том, как надо себя вести.

— Послушай, милая Пеппи, — начала она ласково, — ты хотела бы, когда вырастешь, стать настоящей дамой?

— Носить вуалетку и иметь три подбородка? — спросила Пеппи.

— Да нет, я хочу сказать, дамой, про которую говорят, что у нее хорошие манеры, что она прекрасно воспитана. Неужели ты не хочешь стать настоящей дамой?

— Это мне надо обдумать, — ответила Пеппи. — Понимаешь, фрекен, я ведь решила, когда вырасту, стать морской разбойницей. — Пеппи задумалась. — Как ты считаешь, фрекен, я могу быть сразу и морской разбойницей, и настоящей дамой?

Но учительница считала, что это нельзя совместить.

— Ой, что же мне тогда выбрать, как мне решить, что лучше? — простонала Пеппи. Вид у нее был несчастный.

Тогда учительница сказала, что какой бы жизненный путь Пеппи ни выбрала, ей никогда не помешает умение вести себя в обществе. Во всяком случае, она должна знать, что вести себя так, как она вела себя сегодня за столом, нельзя.

— Но ведь так трудно знать, Как Надо Себя Вести, — вздохнула Пеппи. — Ты можешь мне сейчас сказать основные правила поведения?

Учительница охотно выполнила ее просьбу, и Пеппи слушала ее с явным интересом: в гостях, оказывается, нельзя брать за раз больше одной булочки или одного пряника, нельзя есть с ножа, нельзя чесаться, когда разговариваешь со взрослыми, — короче, нельзя делать того и нельзя делать этого.

Пеппи понимающе кивала.

— Придется мне каждое утро вставать на полчаса раньше и тренироваться, что можно делать и чего нельзя, — сказала Пеппи со вздохом, — чтобы я могла быть настоящей дамой, если передумаю стать морской разбойницей.

Недалеко от учительницы на траве сидела Анника. Она о чем-то думала и ковыряла в носу.

— Анника, что ты делаешь? — строго сказала ей Пеппи. — Помни, что настоящая дама ковыряет в носу, только когда этого никто не видит.

Но тут учительница взглянула на часы и сказала, что пора идти домой. Все дети поднялись и стали парами. Только Пеппи продолжала сидеть на траве. Лицо ее было сосредоточенно, словно она к чему-то прислушивалась.