Книга Пластиглаз, страница 3 – Вадим Чекунов

Опьянение достигло стадии впадения в детство. Лицо моё, я чувствовал, отекло. Всё происходящее казалось мне сном. Я беспомощно, словно потерявшийся в толпе спиногрыз, толокся среди обстоятельных и деловых будущих и настоящих мамаш.

Долго рассматривал бельё для беременных.

Хотел угнать синюю, с хромированными колёсиками коляску, но продавец вежливо и настойчиво попросил меня уйти.

В крохотном закутке (в Штатах такие магазины метко называются hole in the wall) стояли две корзины, до отвалу заполненные мягкими игрушками. Делать мне на рынке было нечего. Я уже начел жалеть, что припёрся сюда. Но с пустыми руками уезжать казалось мне глупым. Поэтому втиснулся в магазинчик и принялся рыться в корзинах. Тётенька-продавец за кассой недоверчиво меня разглядывала.

Я где-то читал или слышал, что мягкие игрушки в Китае шьют заключённые. Оттого-то, мол, у всех этих зайчиков, мишек, обезьянок, жирафов и собачек такие грустные мордочки. Такие равнодушные и пустые глаза. Мягкие, безропотные и слабые, эти зверюшки совершенно безразличны к своей судьбе. Годами они кочуют со склада на склад, из магазина в магазин. Когда-нибудь кого-нибудь из них купят. Но шанс, что именно тебя - ничтожен. Трудолюбивые (может ли заключённый быть трудолюбивым?) китаёзы нашили миллиарды зверушек.

Остаётся лишь грустно смотреть в никуда.

Хотел было поделиться наблюдением с продавцом, как выудил со дна корзины маленького, не больше ладони, белого зверька с чёрными пятнами. Зверёк при рассмотрении оказался пандой с умненькими, блестящими глазками.

Его мордочка улыбалась!

Светилась нахальством, довольством, любопытством.

Мне даже показалось, зверёк подмигнул мне!

То ли он был подтверждающим правило исключением, то ли я уже видел всё в изрядном преломлении... Но своей весёлостью китайский мишка мне понравился. Я заплатил. Выйдя из магазинчика, запихнул панду в передний карман джинсов. Голова не влезла и осталась торчать снаружи, разглядывая прохожих.

Откуда-то раздалась смутно знакомая мелодия.

Трам-пара-ра-рара-рам! Трам-пара-ра-рам!

Мелодия пиликала из другого кармана.

Julia - сообщил дисплей вытащенного Siemens-а.

– Привет, зая! - я готов был расцеловать округлую жопку телефона. - Как там наша дочка? Ты сама как?

Голос у жены был бодрее, чем утром:

– Да мы-то в порядке. То есть Катьку сразу забрали, ещё пока не приносили. А я лежу, анестетиками обкололи всю. Пока терпимо. Нас тут два человека в палате. У соседки мальчик. Никак не зовут ещё. Всё с мужем не могут решить, как назвать...

– Да чёрт с ними, ты-то как? Надо чего привезти? Я тут тебе подарок купил... - мне стало неловко перед самим собой. - То есть не купил ещё... выбираю пока... Это...

– Ты там, похоже, не скучаешь, - заметила жена. - Деньги смотри не все спусти. Ещё ж на выписку надо дать будет.

– Малыш, ты ведь знаешь, я аккуратно, - в этот момент я сам себе поверил.

– В том-то и дело, что знаю, - Юлька усмехнулась в трубку. - Ой, обход идёт! Всё, пока! Позвоню потом.

Связь отрубилась. Не сразу я понял, кто такой обход и куда он идёт. «Мороз-воевода дозором / Обходит владенья свои...» - запрыгали в голове дурацкие по июньской жаре строчки.

Я направился к выходу.

Попетляв по лабиринту торговых рядов, почти добрался до распахнутых настежь дверей, как вдруг остановился у здоровенной витрины секции игрушек.

Прямо на меня с витрины смотрела только что купленная мной панда. Только огромного, почти в человеческий рост, размера. Точная копия моей крошки. Я даже вытащил из кармана свою покупку, чтобы разглядеть и убедиться в идентичности.

Перевёл взгляд на витрину и вздрогнул.

Большая панда шевелилась!

Я был пьян, но не настолько же! Панда тяжело ворочалась в явно тесном для неё пространстве витрины. Пыталась вылезти оттуда и побежать ко мне, понял я. Вернее, к увиденному в моих руках своему детёнышу.

Я кинулся к ней навстречу.

Сверхъестественное закончилось, как только я вбежал в магазин.

Продавец - миниатюрная девушка в бриджах и топике - стягивала, пыхтя и дуя на чёлку, панду с витрины.

Покупатели - колхозного вида мужик и грушеподобная тётка в цветастом сарафане - молча наблюдали за её действиями.

– Последняя. Витринный экземпляр. Так что со скидкой могу вам уступить, - продавец стянула, наконец, панду с полки.

Колхозник и колхозница хищно набросились на добычу. Грубо мяли, тискали, ворочали и даже пытались подбросить вверх. Лица их плотоядно исказились.

Умоляюще-жалобно насилуемый зверь смотрел на меня.

Я стыдливо опустил глаза. В моей руке по-прежнему был зажат её детёныш.

Торопясь и сбиваясь, оттого ещё более заплетаясь языком, я начал что-то говорить. Стесняясь говорить правду - про найденных мать и дитя, я понёс околесицу о больной племяннице и ещё бог знает о чём, периодически делая попытки завладеть пандой. Колхозники молча буравили меня недобрыми глазками. Отрицательно мотали головами и прятали добычу за спины.

От их неприступности я впал в отчаяние. Я клянчил и умолял. На лицах моих врагов отражалась смесь отвращения с наслаждением.

Наконец, я снисходительно был послан проспаться.

Панду расторопная продавщица уже успела завернуть в полиэтилен.

– Я заплачу на пятьсот больше, чем они! - зажав детёныша панды под мышкой, я принялся рыться по карманам.

Задыхающегося в прозрачной обёртке зверя колхозник, прижав к животу, выносил из магазина.

Всё было кончено.

Самец макаки-резуса в подобной ситуации оскаливает ужасающие клыки, и, подрагивая мелко дрожащим кончиком хвоста, бросается на обидчика в жажде реванша. Я же, никчёмный homo sapiens, покинув рынок, горестно пил пиво у трамвайной остановки. Детёныш плакал в моём кармане. Бутылка «Клинского» казалась липкой. Само пиво было тёплым и мерзким.

Мне хотелось поскорее убраться отсюда.

Домой.

Нужной мне «трёшки», как назло, всё не было. Ёбаное пиво не лезло в горло, зато активно просилось наружу снизу.

Решил поймать тачку. Уже было поднял руку, как тут же опустил, не поверив своим глазам.

В десятке метров от меня та самая пара колхозников, сгрудив у бордюра кучу сумок и пакетов, торговалась, отклячив необъятные задницы, с водителем «жигулей». Моя панда ничком лежала поверх их пакетов.

Я побежал. Как в замедленной съёмке я видел лицо согласно кивающего водилы, видел, как разворачивают свои корпуса гости столицы, и как раскрываются их рты, когда я на полном ходу подхватил радостно взмахнувшего лапами зверя.