Онлайн книга «Звездочка и Коробок»
|
— Нет, не снимай... Она не дает мне снять трусы. — Да я только разок посмотрю. — Нет, не надо. Там кровь. — Это не кровь, — говорю. — Она везде. Кровь. — Не везде и не кровь. Это просто такие трусы. Правда прикольные? — Не надо. — Звездочка говорит: — Не шевелись... — Поздно. Уже шевелюсь. — Ты все испачкаешь... — Да нету там никакой... — Нет, не снимай... — Я просто проверю. Ты говоришь, что в тебе застрял мой безобразник. А я тебе говорю, что он здесь, у меня в трусах. И хочу, чтобы ты посмотрела и убедилась. Если он там, в трусах, значит, в тебе его нет. Потому что он там, у меня в трусах. У меня он один. Их не два и не три. У меня только один безобразник. — Я оттягиваю резинку и заглядываю себе в трусы. Да, он там, мой безобразник. Я его вижу. Он там. Сидит спокойно у меня в трусах и даже не знает, что происходит. Звездочка тоже не знает, что происходит. Она крепко зажмурилась и не смотрит. — Звездочка. — Он во мне. — Звездочка слезает с кровати и говорит: — Я его чувствую. — В тебе его нету и быть не может. — Он там, в моей норке. — Нет, не там. — Это она так называет свою волосатую дырочку. — Потому что он здесь, у меня. Посмотри. Звездочка стоит на ковре, как-то странно стоит, чуть прогнувшись. Как будто ей неудобно стоять. — Нет, не трогай меня. Не трогай. — Она отходит на пару шагов. Она странно ходит, не так, как обычно. Как будто хочет меня рассмешить. Только она вовсе не хочет меня рассмешить. Это видно по ее лицу. — Не трогай меня. — Она не может ходить, потому что ей больно. — Ствол. — Она морщится. — Он во мне. Такой твердый. Сделай, чтобы он стал мягким. — Что? — Я просто сижу на кровати и вообще ничего уже не понимаю. — Он мягкий. Он тут, у меня. У меня в трусах. И он вовсе не твердый. — Он твердый. Твердый. Сделай, чтобы он стал мягким. — Она не открывает глаза. Она говорит с закрытыми глазами: — Он там, во мне... — А если я сделаю, чтобы он стал мягким, тебе уже больше не будет больно? — Не будет. Ой... Я качаю головой. — Ну хорошо, — говорю. — А как сделать, чтобы он стал мягким? — Я не знаю. Это же твой безобразник, вот ты и придумай. — Ей больно, и поэтому не хочется разговаривать. Ну, от боли. Она стоит посредине комнаты. Как-то странно стоит, чуть прогнувшись. Ну, как тогда. Когда она только что встала с кровати. Звездочка говорит: — Подумай о чем-нибудь, от чего тебе сразу не хочется глупостей. — Да мне и так их не хочется, никаких глупостей. — Я говорю очень быстро. Мне хочется, чтобы ей не было больно. Ну, чтобы боль поскорее прошла. Я хочу сделать что-нибудь, чтобы ей не было больно. Но у меня ничего не выходит. — Звездочка. Послушай меня. Мне не хочется никаких глупостей. — Да. Еще раз. — Что? — Скажи это еще раз. — Что? Что мне не хочется глупостей? — Да. Скажи это еще раз. И продолжай повторять, пока тебе не расхочется глупостей. Я пожимаю плечами. Делаю, как она просит. Повторяю: — Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей. Мне не хочется глупостей... — Подумай о чем-нибудь грустном. Ой. Ой... — О чем? — Ну, о чем хочешь. О чем-нибудь грустном, от чего у тебя все опадает и тебе больше не хочется глупостей... Ага. Я знаю, о чем надо подумать, чтобы мне не хотелось вообще никаких глупостей. — О твоей маме. Сейчас я подумаю о твоей маме. Когда я думаю о твоей маме, мне уж точно не хочется глупостей. Самое верное средство. — Да, давай. — Звездочка говорит: — Давай думай... Она издает всякие звуки, ну, такие... такие звуки, от которых мне сразу хочется глупостей, и мой безобразник становится твердым и очень большим. Но тот безобразник, который в ней, он вовсе даже не настоящий, и поэтому он не становится тверже и больше, так что это не важно, что происходит с моим настоящим. Который у меня в трусах. — Знаешь, Звездочка, твоя мама — это так пакостно, просто даже не знаю как. Почти так же пакостно, ну, как эти, которые с ананасами на головах. Как капуста. И лук. И бананы. — Нет. Бананы сюда не подходят. Бананы вкусные. — Как картошка. Имбирь. И имбирные пряники. Пастернак. И еще этот... шпинат. И фасоль. И еще пастернак... — Получается. Он становится меньше. — Как попасть в тюрьму. Или как если тебя убьют. Как ходить в школу. Не ходить на вечеринки к друзьям. Скучно и пакостно. Все, от чего сразу не хочется никаких глупостей. Звездочка выпрямляется и говорит: — Получается. У нее все лицо мокрое. Ну, от пота. Но она уже не морщится от боли. Оно становится мягче. Как безобразник. Который, как она говорит, застрял у нее внутри. Только он не застрял. Потому что его там нет. — Он выходит наружу. — Звездочка говорит. — Вот он. На пол упал. — Я его подниму. — Я спрыгиваю с кровати, и бросаюсь на пол, и поднимаю этого безобразника, которого нет. Ну, который, как она говорит, выпал у нее из дырочки и упал на пол. — Засуну его обратно к себе в трусы. — Какой безумный, безумный мир. — Ну, вот, — говорю. — Все в порядке. Звездочка открывает глаза. Они такие красивые. — Мы это сделали, Ствол. Ты у меня не мужчина, а зверь. — Она тяжело дышит. Вдыхает и выдыхает. Ей не хватает воздуха. Она открывает окно. Ей жарко. Она садится на краешек кровати. Я держу ее крепко-крепко, обнимаю двумя руками. Она дышит так тяжело, а я прижимаю ее к себе. Я пытаюсь ее успокоить. — Держи меня, Ствол. — Звездочка говорит. — Крепко-крепко держи. — Я... — Помоги мне, Ствол. Мне страшно. Помоги мне. Пожалуйста. — Я держу тебя. — Я без них не могу. Не могу. — Без кого? — Без таблеток. Достань мне таблеток. — Каких таблеток? — Я без них не могу. — Звездочка говорит: — Помоги мне. Дай мне таблетки. — У нас нету таблеток. Звездочка, как я дам тебе таблетки, если у нас их нету? — Мне все равно. Просто дай мне таблетки. — Звездочка, что с тобой? — Она уже дышит получше. Не так тяжело. Я по-прежнему держу ее крепко-крепко, но она уже дышит значительно лучше. — С тобой никогда раньше такого не было. Ты же — самая разумная девочка из всех девчонок, которых я знаю. А сейчас тебя словно замкнуло. Ну, что-то в мозгах переклинило. И нам надо придумать, как сделать так, чтобы этого не было. Чтобы у тебя мозги встали на место. А то будет беда. |