Книга Мистическая Москва. Башня Якова Брюса, страница 44 – Ксения Рождественская

– Где-то тут, – ответил ей Иван. – Это точно. Вряд ли Владимир Яковлевич смог перенести лестницу в другое место. Да и ни к чему это.

– Мне кажется, нужно постучать по потолку, – предложил Саша. – Там, где будет вход, мы услышим глухой звук.

– Посмотрите-ка на потолок, – вдруг сказала Ольга. – Если присмотреться, то можно увидеть небольшие плиты, из которых он выполнен.

– Не вижу, – прищурилась Вероника.

– Это потому, что здесь тусклая лампочка.

– В прихожей я видел щетку, – сообщил Иван и скрылся в темноте. – Вот, – протянул он.

– Ты собираешься убираться? – удивилась Ольга.

– Я хочу постучать ею по потолку, – пояснил он и тут же направился в дальний угол комнаты.

Все с интересом наблюдали за его действиями. Иван поднял кверху щетку и, с трудом дотянувшись до потолка, несколько раз с силой стукнул. Раздался глухой звук.

– Ну-ка, а здесь, – произнес он и постучал по соседней плитке.

Тут звук был совсем другим. Впрочем, как и вокруг.

– Все ясно, лаз здесь, – сообщил он и показал на ту плитку, по которой стучал в первый раз.

– Теперь бы выяснить, как это открывается, – нахмурился Саша.

– А зачем тут пианино? – вдруг спросила Фаня.

– Раз стоит, значит, нужно, – ответил Иван.

Но Афанасия только покачала головой.

– Если вы успели заметить, то в квартире Владимира Яковлевича нет случайных вещей. И на пианино он вряд ли играл. Я не слышала, чтобы бабушка или кто-то из ее родных учился музыке.

– Значит, для красоты.

– Может быть, но мне больше нравится другая версия.

– Какая?

– Думаю, пианино – это ключ к лестнице. Иначе оно теряет всякий смысл.

Саша заинтересованно посмотрел на инструмент и открыл крышку.

Фаня тут же нажала на пару клавиш. Раздался резкий неприятный звук.

– Не надо, пожалуйста, – попросила Марина и заткнула уши.

– Думаю, клавиши ни при чем, – произнес Саша, наблюдая за действиями Фани. – Было бы логично, если бы люк открывался на определенную мелодию. Но раз дед нотной грамоте не учился, значит, здесь что-то другое.

Он наклонился и уставился на педали, которые блестели почище, чем подсвечник, служивший тайником.

– А если попробовать так, – вдруг сказал он и нажал на правую педаль.

Ничего не произошло.

– А так, – он надавил на левую.

Тут вверху что-то треснуло, и вниз упала лестница. Только сейчас он заметил, что прямо возле его ног в пол были вкручены два крюка. Саша зацепил за них оба конца лестницы, и она превратилась в натянутую струну.

– Ничего себе! – присвистнул Иван. – Не квартира, а катакомбы какие-то!

– Ну, на катакомбы она не похожа, – потер подбородок Саша, – а вот диковинного здесь и правда немало.

– Ну, Афанасия, удивила! – крякнул Мохов, обращаясь к сестре. – И как ты только догадалась?

– Мы с Андрюшей все детство разгадывали шарады и загадки, – усмехнулась она. – Готовились к поискам клада, так сказать. Ну, кто полезет первым?

Иван молча смотрел на черный квадрат потолка.

– Похоже, что я, – хмыкнул Саша, когда никто из родственников не изъявил желания подняться наверх.

– Фонарик не забудь, – крикнула ему вслед Люда, когда он стал карабкаться по лестнице.

– У меня с собой, – отозвался он, скрываясь в дыре.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Фаня, когда на втором этаже забрезжил тусклый свет.

– Поднимайтесь сюда, – вместо ответа произнес Саша.

Компания по очереди стала карабкаться по лестнице. Марина очень нервничала и не желала подниматься, боясь, что может упасть и повредить будущему малышу.

– Я останусь внизу, – сообщила Люда, когда Фаня уже было открыла рот, чтобы высказать новоявленной родственнице все, что о ней думает. – В конце концов, это ваша история, не моя, – добавила она и помахала рукой Саше, высунувшемуся из люка.

Наверху было пыльно и пусто. Возле окна стояло кресло-качалка, в котором, по всей видимости, любил проводить время Владимир Яковлевич. И это был единственный предмет мебели. Когда вся компания оказалась в сборе, Саша подошел к окну и замер. Отсюда как на ладони открывался вид на Сухаревскую площадь. Ему даже показалось, что он находится прямо над ней, настолько близко она располагалась.

– Как вы думаете, что он здесь высматривал? – шепотом спросила Ольга, становясь за его спиной.

– Тут и думать не надо, – тоже почему-то шепотом ответила Фаня. – Он следил за старичком.

– Мамочка моя! – поежилась Ольга и украдкой осмотрелась.

Странно, но Саше тоже было не по себе. То ли от непосредственной близости места, где был найден Андрей, то ли атмосфера комнаты навевала такие странные чувства…

– Если встать на подоконник, – вдруг заговорила Фаня, – получше оттолкнуться и взлететь, словно птица, то можно упасть на эти каменные плиты!

– Прекрати! – вздрогнула Ольга. – То, что ты говоришь, ужасно.

– Почему? – удивилась Афанасия. Казалось, она совсем пришла в себя и больше не боялась этой комнаты. – Я говорю то, что чувствую. А разве у вас не возникает желания взлететь?

– Мне хочется только одного – поскорее убраться из этой квартиры, – пробурчала Ольга.

– Ну, так иди, кто тебе мешает? А я еще посмотрю.

Она подошла прямо к окну, раскинула руки и уставилась вдаль.

– Что это? – вдруг воскликнула Ольга, ткнув трясущимся пальцем в короткие вспышки, озарявшие площадь.

– Гроза начинается, – сообщила Фаня. – Скоро будет прямо над нами.

– А разве в октябре бывают грозы? – удивился Иван.

– Думаю, в этом месте много чего бывает.

– Пойдемте отсюда, а? – дрожащим голосом попросила Ольга и подошла к люку.

– По-моему, здесь должна быть еще одна комната, – произнесла Фаня и, обойдя девушку, остановилась посреди помещения. – Ага! Вот она! – обрадовалась она и направилась в другой конец комнаты. – Может, там мы найдем что-нибудь интересное.

Она без доли сомнения подошла к двери, обернулась, поджидая остальных, и распахнула ее. Одновременно с этим сверкнула молния, раздался оглушительный грохот, а Ольга пронзительно закричала. Девушка не перестала голосить и тогда, когда шум стих. Она глядела в комнату округлившимися от страха глазами и продолжала кричать.

Прямо на них смотрел мужчина. Среднего роста, слегка полноватый, в седоватом парике с длинными волосами, в камзоле и широких штанах. На его лице блуждала хитрая улыбка, а взгляд буквально пронзал насквозь.