Онлайн книга «Домик на Юге»
Зы: если будешь их искать – пиши на мой адрес. Я по-прежнему болею. Писать не могу». Кому: Евгению Дубову От: Дмитрия Терентьева «Я у Лильки Щукиной. Пиши на адрес lilia@yandex.ru. Пора завести новый мейл – babok net». Кому: Анне Шварц От: Евгения Дубова «Передай Ковалевскому, что он написал про другую Олимпиаду. Нам нужна Сочинская, а он написал про гору Олимп». Кому: Евгению Дубову От: Анны Шварц «Ковалевский ушел гулять с Максиком и не вернулся. Ковалевская мама говорит, что Максик у нее. Я сказала ей про Олимпиаду. Она обещала передать. Френкель в депрессии. Рисует собак. Ждет твоего звонка». Кому: Лилии Щукиной От: Евгения Дубова «Лиля, привет! Как поживаешь? Передай, пожалуйста, Димке, чтобы он со мной связался. Срочно». Кому: Евгению Дубову От: Лилии Щукиной «Алкоголики!» Кому: Евгению Дубову От: Дмитрия Терентьева «Слушай, у тебя нет телефона доктора? Нормального. Все болит. Давление скачет. Теперь по делу. Я считаю, что прежде всего надо определиться с миссией журнала. Вижу, как при этих словах подпрыгивает Френкель и наливает водку Ковалевский. Но я серьезно. Я считаю, что название „Без штампов“ не пройдет. Проверял на Лильке и Аньке. Они его читают „Без штанов“, хотя Френкель экспериментировал со шрифтами. Название „Русская панорама“ тоже отпадает, достаточно будет взглянуть в поминальник. Сплошь русские люди – Ильи Исааковичи и Анны Давыдовны. „Новый стандарт“ понравился всем, кроме Ковалевского. Он считает, что нужно взять все лучшее от панорамы и стандарта и получится милое его сердцу название. Короче, выбухав бутылку водки, евреи пришли к выводу, что журнал нужно назвать „Без границ“. Ковалевский воздержался. Он хочет работать в журнале „Ной“ и утверждает, что сейчас кто-то делает журнал „Умный еврей“. Кому: Евгению Дубову От: Дмитрия Терентьева «Френкель, как ты просил, под моим присмотром рисовал название „Окончательные выводы“. Я вышел на пять минут купить сигарет. Френкель написал „Околоплодные воды“ и отказывается переделывать. Ты бы ему позвонил. Анька поит его активированным углем и аспирином. Мы с Лилькой передумали насчет Печорина и решили взяться за Пушкина с Эрзрумом. Как тебе? Ковалевский на связь не выходил?» Кому: Евгению Дубову От: Анны Шварц «Женечка, привет. У меня назрели соображения по журналу – надо искать новых, незатасканных людей. „Вечных“ героев нашего времени. Долой уродов из телевизора! Хочешь, я их найду? Кстати, ты не мог бы заехать к ковалевской маме и забрать моего Максика? Френкель не может – у него машины нет, Ковалевский отравился водкой, а у Димки – аллергия. Ты посмотри по ситуации. Если он не захочет возвращаться, то не надо. Зы: Люблю тебя, хоть Валентинов день уже закончился. Целу». Кому: Анне Шварц От: Евгения Дубова «Водкой отравиться нельзя. По определению. Я не понял, кто не захочет возвращаться? Максик? Идите вы все…» Кому: Евгению Дубову От: Дмитрия Терентьева «Есть соображения насчет репортажа. Тема должна быть не от балды или случайного географического везения автора, который поехал в отпуск на Каймановы острова или в Солотчу. Нужно писать про то, что если не горит, то захватывающе тлеет. Не нужно чураться Подмосковья, Всеволожска, Крыжополя. Френкель нарисовал бастующих евреев и грузин на заводе „Форд“. Перерисовывать отказывается. Ты бы ему позвонил. Ковалевская мама сказала, что наш спортсмен уехал с Лилькой в Сочи писать про Олимпиаду». Кому: Евгению Дубову От: Лилии Щукиной «Женя, пишу я, потому что Ковалевский сам не может. Он не хочет писать про Олимпиаду, а хочет про то, что мы вышли в финал чемпионата мира и выиграли. Я не знаю, кто это „мы“, но он сказал, что ты поймешь. Еще он спрашивает про какого-то Максика. С уважением, Лилия». Кому: Евгению Дубову От: Дмитрия Терентьева «Драматург Ильин согласен-таки писать текст. Спрашивает, ты будешь ставить с рожей или без? Правильно ли я сказал, что его рожа никому не сдалась?» Кому: Евгению Дубову От: Шиловой «Женя, письмо твое оборвано на полуслове, но в целом мне с вами все понятно. Конечно, взаимопонимание – важнейшее дело, даже важнее всех талантов. В этом смысле, безусловно, хорош Дмитрий Терентьев – человек сложный, противоречивый, страшный обидчик женского пола, но такой… от него меня прямо в дрожь бросает. Шварц ваш все, что угодно, „занудит“ своими описаниями. И вообще, ты решил сдать напоследок все пароли и явки демократической журналистики? Стал большевиком-либералом и сражаешься до последней капли крови? Однако… От тебя не ожидала. Жесть. Вы же обещали, что в феврале будет пилот! Вот февраль – дальше только март будет. Сообщи, когда нужно будет писать текст. Обнимаю». Кому: Дмитрию Терентьеву От: Евгения Дубова «Дорогой Матвеич! Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе не терять присутствия духа, ибо ты еще юн и полон сил. Целую в десны!!! Привет жене и детю!!! Тотальный шалом!!!» Кому: Евгению Дубову От: Дмитрия Терентьева «Спасибо тебе за добрые пожелания. Хорошо, что ты есть. Твое существование как-то примиряет с общей абсурдностью, как бы сказать, бытия. Долго думал над тяготами выбора – уходить мне на работу в банк или делать с тобой журнал? Так ничего и не придумал. Вроде жить надо сегодняшним днем, то есть стремиться к нормальным заработкам (жена, дите). А вроде жить надо творчеством – то есть сочинять прозу и прочие тексты хуярить (Лилька, ох, Лилька). Твой дрюк Димон. Был тут у уролога. Молоденькая медсестричка смотрела на меня равнодушно и заботливо. Стареем, бля…» Кому: Евгению Дубову От: Анны Шварц «Женя, это я – Френкель. Узнал от Димы Терентьева, что ты собираешься печатать в журнале драматурга Ильина. Это тот Ильин, про которого я думаю? Этот, мягко говоря, пидор?» Кому: Евгению Дубову От: Шиловой «Видела Ковалевского. Хотела порасспросить его про ваш журнал. Он только улыбался, назвал меня сукой и попросил пятьсот рублей взаймы. Утверждал, что на собачью еду. Означает ли это, что у вас все движется?» Кому: Евгению Дубову От: Анны Шварц «Женечка, Френкель пропал! Зы: Ваша Шилова говорит, что вы забрали все переведенные инвестором бабки и попилили. Сука, да? Это, кстати, правда?» Кому: Анне Шварц, Дмитрию Терентьеву, Лилии Щукиной |