Онлайн книга «Гнев ангелов»
— Это по-французски, — пояснил он. — Мерси, — ответил я. — Это означает, — добавил Луис с расстановкой, словно объясняя суть туго соображающему ребенку, — что у каждого свой собственный вкус. — А ты преуспел в языкознании? Иногда я задумывался, не оказывает ли Ангел своего рода устойчивое влияние на Луиса. Эту потенциальную возможность я счел тревожной. — Просто хотел помочь, — смущенно пожал плечами Луис и глянул на Уолтера Коула, словно хотел сказать: «Ну и что делать с этим типом?» — Я вовсе не понял, что это был французский, — бросил Уолтер. — Вот видишь, — сказал Луис. — Он не понял. — Он никогда не заезжал восточнее Кейп-Мей, — заметил я. — Ближе всего к Франции он находился, когда гладил пуделя. — И что бы это значило? — вновь оживился Уолтер. — К чему он так выразился? — Да я просто перевел его фразочку, — проворчал Луис. — Мол, у каждого свой вкус. — Я догадываюсь, — ответил Уолтер. — Французы ведь болтают кучу всякой чепухи, такая уж у них натура. После этих слов Луис перестал отвечать ему и поэтому не заметил, как Уолтер подмигнул мне. — Так что же теперь? — спросил Эпстайн. — Вы говорите по-немецки, так ведь? — Да, говорю. — Господи, — проворчал Уолтер, — похоже, мы попали на остров Эллис. [30] — Тогда вы понимаете что означает слово Seitensprung? — продолжил я. — Да, — ответил Эпстайн. — Глупая выходка вроде смены партнера во время танца. Поерзав в кресле, Уолтер похлопал Луиса по руке: — Тебе не кажется, что немцы тоже болтают кучу чепухи? — Я понимаю, босс, ты хочешь достать меня. — Нет, такая же чепуха с любым другим языком…. Я старался не слушать их и сосредоточился на Эпстайне. — Не знаю по какой причине и каким образом я попал в тот список, но у вас не было никаких причин полагать, что собираюсь вам вредить. Вот почему я пригласил вас сюда, и поэтому мы беседуем без ваших телохранителей. Если бы я хотел вашей смерти, то вы уже были бы мертвы, и здесь не было бы в качестве свидетелей этих двух парней. — Я перехватил взгляд Луиса. — Ну, одного из них уж точно не было бы. — Я боялся, как уже объяснил вам вчера вечером, что в вашей внутренней природе могла таиться еще не проявившаяся инородная сущность, — повторил Эпстайн. — И я сказал вам, что если бы во мне и дрыхло нечто демоническое, то к настоящему времени оно уже безусловно должно было пробудиться. Множество раз, если бы в меня внедрилось дремлющее зло, оно могло очнуться от своего оцепенения ради спасения себе подобных, однако не очнулось. И не очнулось именно потому, что его во мне нет. Плечи Эпстайна поникли. Он выглядел постаревшим, старше своих и без того преклонных лет. — Сейчас так много поставлено на карту, — со вздохом произнес он. — Я понимаю. — И если бы мы ошиблись в вас… — То уже перенеслись бы в мир иной со всеми вашими соратниками. Какая же тогда мне выгода оставлять вас в живых? Эпстайн ничего не ответил. Он прикрыл глаза. Мне показалось, что он молится. Когда он открыл глаза, то, очевидно, принял какое-то решение. — Seitensprung, — уверенно произнес рабби, кивнув головой. — Мы не меняем партнеров в этом танце. — Нет. — Так что же дальше? — Какие, по-вашему, мы можем предпринять шаги? — Нам необходимо найти тот самолет, — сказал Эпстайн. — Зачем? — спросил Луис. — Там находится другой, более полный вариант такого списка, — пояснил я. — Барбару Келли убили те, на кого она работала, узнав о ее попытке раскаяться, о попытке спасти свою душу, открыв имеющиеся у нее сведения. Ее списки пропали, но в лесу список сохранился. Он, вероятно, более давний, чем тот, что имелся у Келли, но это несущественно. Он по-прежнему достоин сохранения и защиты. — Но нам неизвестно, где находится тот самолет, — заметил Уолтер. — Вы могли бы связаться с вашим другом, спецагентом Россом из ФБР, — предложил я Эпстайну. — А он мог бы изучить изображения со спутника, попытаться проследить изменения состояния того леса и, возможно, определить путь упавшего судна. — Нет, — возразил Эпстайн. — Вы не доверяете ему? — Я полностью доверяю ему, но, как я говорил вчера, нам неизвестно, кто еще находится в тех списках. Возможно, зараза проникла и в ряды ФБР. Слишком велик риск, что такие наши действия их насторожат. — Он оперся на стол, сцепив пальцы. — Вы уверены, что дочь Веттерса не знает места падения самолета? — Она сказала мне, что ее отец не стал сообщать им об этом. — И вы ей поверили? — Ее отец с другом сами заблудились, когда наткнулись на него. Может, конечно, он и упомянул перед смертью какие-то особые приметы того участка, но если и так, то она предпочла не делиться ими со мной. — Вам придется опять встретиться с ней и выяснить все, что ей известно. Все. А мы пока постараемся проследить передвижения Барбары Келли и выяснить о ней все, что сможем. Возможно, перед смертью ей удалось спрятать тайную копию списка. Мне не удалось скрыть скептического выражения. Быть может, Эпстайн прав насчет наличия второй копии списка, спрятанной где-то в надежном месте, но я почти уверен, что тогда она выдала бы его местонахождение под пытками. — Мариэль Веттерс, — сказал я. Эпстайн выглядел смущенным. — Что? — недоуменно произнес он. — Так зовут женщину, передавшую мне этот список. Ее отца звали Харлан, а его друга — Пол Сколлей. Они жили в городке Фоллс-Энд по соседству с тем самым Большим Северным лесом. Лицо Эпстайна прояснилось. — Почему вы решили рассказать мне об этом? — спросил он, хотя, по-моему, и сам знал ответ на свой вопрос. — Потому что я доверяю вам. — Даже после того, что произошло на вчерашней встрече? — Возможно, именно после того, что произошло на вчерашней встрече. Тогда мне это, естественно, не понравилось, да и сейчас не хотелось бы повторения ситуации, но я понимаю, почему вы так поступили. Рабби, мы сражаемся на одной стороне. |