Книга Осторожно: яд!, страница 34 – Энтони Беркли

Алек небрежно уронил пачку с письмами себе в карман и закрыл дверь шкафа.

— Я его сейчас опечатаю. И эта комната должна быть заперта. Полагаю также, что весь дом должен быть тщательно осмотрен.

Затем Алек кивнул мне.

Мы распрощались и вышли.

— Ты ожидал, что будет еще шкаф, — сказал я, как только мы отошли чуть подальше, — и потому пригласил архитектора?

— Что-то вроде этого, — согласился он.

— А разве эти письма интересны твоему отделу? Они же от женщин.

Он глянул на меня.

— Надо же, какой ты глазастый, Дуглас.

— Но это видно невооруженным глазом. Никогда бы не подумал, что Джон… Ты знал, что он такой?

— Мы знаем о своих сотрудниках все, — ответил Алек. — Но что касается работы, тут он был на высоте. А это главное.

— И как ты собираешься поступить с этими письмами?

— Лучше всего их сжечь. Зачем ненужные скандалы?

— Ты прав, Алек, и я тебе благодарен.

— За что?

— За то, что ты отдашь мне эту пачку, что у тебя кармане.

— Почему?

— Потому что я узнал почерк. Забавно, что суперинтендант случайно выбрал именно эту.

— Я не понял, — проговорил Алек.

— Нет, ты понял, — возразил я. — Думаю, их надо отдать обратно Френсис. Она обрадуется.

Алек молча протянул мне письма.

3

Он вдруг заторопился и вскоре уехал. Скорее всего ему не хотелось становиться свидетелем семейного скандала, хотя между мной и Френсис этого быть просто не могло. В общем, мы пообедали, и я отдал ей письма.

— Их нашли вместе с другими в потайном шкафу в библиотеке Джона. Письма никто не смотрел, и я тоже.

Она развязала ленточку. Затем улыбнулась:

— Забавно, что он их хранил. Зачем?

— Письма всегда хранят как память, — сказал я.

Она быстро подняла глаза.

— Дуглас… ты же не думаешь, что с этим связано что-то плохое?

— Нет.

— Это всего лишь дружеская переписка. — Она начала перебирать письма. — Вот то, что я ему послала из Кирби-Мурсайд. А это из Венеции. Вот еще одно. Помню, как я писала его в кафе в Швейцарии. И наш милый старый идиот их все сохранил. Ты знаешь, мне всегда его было жалко.

— Жалко?

— Конечно. С такой женой как не пожалеть. Но я знала, что у Джона есть другие женщины.

— Ты знала?

— Да. Он мне рассказывал, даже советовался. Спрашивал, не поступает ли он скверно по отношению к Анджеле. Я отвечала, что нет. Если она не может и не хочет быть ему нормальной женой, то это ее вина. Бедный Джон! Он переживал, понимаешь? Я его утешала. Так что, мой дорогой, — добавила жена, протягивая мне письма, — можешь их прочитать.

— Не буду, — ответил я. — Я тебе полностью доверяю.

Больше мы к этому вопросу не возвращались.

4

В самом деле, что мы знаем о наших друзьях? Думаем, что много, почти все, а на самом деле ничего. Не во всех случаях, конечно, но часто. Как, например, с Джоном Уотерхаусом.

После его смерти я узнал о нем такое, чего никак не мог догадаться при жизни. Как можно было вообразить, что этот грубовато-добродушный, милый человек — сотрудник военной разведки, бабник, который имел в Торминстере содержанку? А если бы представилась возможность покопаться в его прошлом, то какие потрясающие эпизоды мне бы открылись?

Эта девушка в Торминстере не выходила у меня из головы. Видит Бог, я не пуританин и не моралист, не в этом вовсе было дело. Просто я не мог представить Джона с девушкой, тем более с платной. Что она собой представляет? И было ли между ними что-то похожее на любовь? Давала ли она ему то, чего он никогда не мог бы дождаться от Анджелы? Все эти вопросы терзали меня, не давали успокоиться. К тому же я любил Джона.

Перед отъездом Алек назвал мне имя и фамилию этой девушки и ее адрес, и в следующий свой приезд в Торминстер, два дня спустя, я к ней зашел.

Вы спросите меня, зачем я это сделал? Отвечу: не знаю. Наверное, просто захотелось посмотреть, и все. Хотя я по природе не любопытен.

Торминстер — городок старый, но в нем уже появились несколько кварталов высотных многоквартирных домов из красного кирпича. В одном из таких и жила мисс Лили Апкотт. Я позвонил в дверь, отметив дорогой медный почтовый ящик и соответствующую ему по стилю дверную ручку.

Она открыла почти сразу.

— Мисс Апкотт? — спросил я.

— Да, — весело отозвалась она. — Вы ко мне? Входите.

Я последовал за ней в небольшую гостиную, перегруженную мебелью, но несомненно уютную. Мы сели, и теперь можно было как следует рассмотреть хозяйку.

Высокая, крупная, красиво сложенная женщина, что называется, в теле. Широкое скуластое лицо. Все это намекало на простое происхождение и добрый характер. Она оказалась старше, чем я ожидал. На вид лет тридцать.

— Так что? — спросила Лили с легкой улыбкой. — Вы по делу или просто так?

Сразу оговорюсь: в ее улыбке и вообще в поведении не было и намека на приглашение — ну, вы понимаете, что я имею в виду, — только искреннее дружелюбие и ничего больше.

— Не по делу, но и не совсем просто так, — ответил я. — Понимаете, я был близким другом Джона. Вот решил зайти к вам, убедиться, что у вас все в порядке.

Лили просияла:

— Как это мило с вашей стороны! Значит, Джон вам обо мне рассказал? Значит, доверял. Ну тогда и я тоже буду. — Она симпатично улыбнулась.

Обманывать, конечно, нехорошо, но разубеждать ее я не стал.

— Конечно, вы можете мне полностью доверять.

Она откинулась на спинку кресла, вытянув свое великолепное тело. И пяти минут не прошло, как мы стали старыми друзьями. Именно старыми, вот что характерно. Теперь я понимал, чем она привлекла Джона.

— Расскажите, как идет расследование, — попросила Лили. — Я просто измучилась без новостей. Кому же понадобилось его отравить? Это такая печаль то, что с ним случилось. Он мне был по-своему дорог.

«Это означает, — подумал я, — что ты его не любила. И он, наверное, тебя тоже. И слава Богу, что вы обошлись без любви, этого проклятия человечества, которое всегда стремится к недостижимому идеалу». Но это не исключало спокойной привязанности и уважительного отношения друг к другу.

Я рассказал ей то, что счел нужным.

— А ко мне приходили полицейские, — призналась она. — Но я не стала им ничего рассказывать. Даже то, что была служанкой в его доме. Пусть докапываются сами, если хотят.

— Надо же, я этого не знал.