Книга Зеркальные войны. Отражение I, страница 34 – Вадим Бой

— Где?

Киоскер жалобно пискнул.

— В банке.

— Каком еще банке? Зубы не заговаривай!

— В стеклянном… в стеклянной. Поллитровой. Господи, да за что же мне это! Всего то десять долларов!

Соболь встряхнул его.

— Какие доллары!? Ты что, не понимаешь о чем идет речь?

— О взятке.

— Нужна нам твоя взятка как корове бычий… Где конверт, который тебе передал иностранец!?

Киоскер, наконец, сообразил о чем идет речь, но легче от этого ему не стало. Он медленно пополз по стенке. Соболь помог ему принять вертикальное положение.

— Заумирал. Ты эти игрушки брось! Как Родине изменять, так здоровенький, а как ответ держать так сразу обезножил. Встать смирно!

Киоскер вытянулся в струнку. По его лицу поползли капли пота.

— Господа… друзья… товарищи! Я не знаю, кто он! Ей Богу! Он приносит мне конверты, я кладу их в журнал, журнал покупают.

— Кто покупает?

— Да не знаю я кто! Кто то из военного городка. Иногда приходит в летной форме, иногда в штатском. Честное слово, клянусь я вам, я ни в чем не виноват!

— Разберемся.

В окошечко просунулась голова молодого парня.

— А у вас программа телепередач есть?

Соболь нагнул голову киоскера пониже.

— Это он?

— Н… нет. Кажется нет.

— Кажется, или нет?

— Нет, это не он.

Гром вытолкнул голову из окошка.

— Нет программы и не будет. Кино закончилось.

Они переглянулись. Соболь принял решение.

— Вот что, диверсант! С этих пор ты работаешь только на нас. Как только этот мужик из военного городка придет за журналом, ты не-ме-дле-нно берешь жопу в горсть и бежишь к телефону. Звонишь по этому номеру. И попробуй только смухлевать. Ты жить хочешь?

— Очень хочу!

— Это хорошо. Хочешь, значит, возможно, будешь. Но все зависит только от тебя. Повторяю, ты работаешь на нас. А мы люди серьезные. Шаг влево, шаг вправо, попытка к бегству — расстрел! Ущучил?

— Ущучил!

Соболь отпустил его воротник и киоскер оказался на полу. Особисты шагнули к выходу. Киоскер жалобно пискнул. Гром обернулся.

— Не понимаю. Говори громче!

— А конвертик?

— Какой конвертик?

— А сегодня утром уже приходил этот, с аэродрома. Оставил конвертик для иностранца.

Гром протянул руку.

— Почему сразу не доложил. Давай сюда.

— А… нету.

Соболь грозно нахмурил брови.

— Ты что, с нами в прятки играешь? То есть, то нет.

Киоскер отчаянно замотал головой.

— Нет, нет, не играю! Как можно! Конвертик-то иностранец забрал, но я… грешен… заглянул внутрь.

— Что там было?

— Листочек бумаги. Письмецо, значит.

— Прочитал?

— Ага. Только ничего не понял.

— Говори, что там было написано, мы разберемся.

— Только два слова. «Зеленый Таджик».

Особисты переглянулись.

— И все?

— Все.

— Ты ничего не упустил?

— Нет, нет! Было написано только это!

— Молодец! Тебе зачтется. Работай дальше.

Они вышли из киоска. Гром шумно высморкался.

— Ты что нибудь понимаешь?

— Что тут понимать? Ждем звонка. И как только этот жук аэродромный заявится сюда тут же берем его под наблюдение. А потом по ситуации.

— Я не об этом. Ты понимаешь что такое «Зеленый Таджик»?

— «Таджик» это ясно. Это кто то третий. Или связник между Дарбаном и кем то пока неизвестным нам или… Не, если честно, ничего не понимаю. И почему «зеленый»? Инопланетянами попахивает.

Соболь уставился на него.

— Не сходи с ума. Какие еще инопланетяне?

— А что… Все возможно. Помню, вел я как то наружку за одним объектом. Мужик как мужик, две руки, две ноги, голова на месте. Представляешь, чистое поле, деваться ему некуда, я сижу в стоге сена, бинокль на него направил. А он шел себе, шел по травке и вдруг исчез! Во, дела!

Соболь недоверчиво покосился на Грома.

— Не п… ди! Такого не бывает!

— Вот тебе крест!

— Ты же в Бога не веришь.

— Тогда чуть не поверил. Бросил бинокль, бегу к месту исчезновения. Туда-сюда, нет мужика! Прислушался — голос доносится. Откуда то из под земли. Кричит что то, а разобрать что не могу.

— Да ладно тебе! Разыгрываешь! Он наверное, заметил тебя и ползком в бега ударился. Ты наружник еще тот. Чтобы тебя спрятать еще такого стога не сметали! Говори, что было на самом деле.

Гром махнул рукой.

— Да в канал он грохнулся. Пришлось мне его оттуда вытаскивать. Зато потом такими друзьями заделались! Мне и легенду не надо было выдумывать. Вот такое дерьмо.

Соболь обреченно вздохнул.

— Какой ты утомительный, напарник! Несешь какую то чушь, а я ее выслушиваю. Нет, чтобы по делу базарить, так выдумал про инопланетян. Ладно, про таджика на свежую голову думать надо. Какие у нас планы сейчас?

— А сейчас можно и отдохнуть. Для меня недосып — смерть. Я уж лучше переем.

— Это ты хорошо сказал. Сейчас придем, чайку с бутербродами сварганим! Эх и повеселимся!

Гром оживился.

— Бутерброды с чем сделаем? Давай сначала хлеб маслом намажем, а сверху колбасы! Можно еще на колбасу ветчины положить.

— А не слипнется?

— Не, у меня хорошо идет.

— А потом партеечку в шашки!

— Ну ладно. Но, если ты снова мухлевать будешь!

— Да нет, я тебе поддамся. Происшествий не будет!

— Ну, смотри!

Бутерброды сложной конструкции из хлеба, масла, колбасы, ветчины и сыра прошли как к себе домой. В шашки Гром снова проиграл, но возмущаться даже не пытался. Закатывая глаза он лениво встал из-за стола и, покачиваясь побрел к кровати.

— Все, я никакой. Два часа меня не кантовать. Порву в клочья!

Ребятам из контрразведки тоже иногда снятся сны. Специфические, конечно. Про погони, захваты, слежку и стрельбу. Во время сна они разговаривают, соблюдая положения секретности, естественно, сжимают ладони в кулаки, отбиваясь от невидимого противника, пинают простыни в комок, преследуя врага. После таких снов они просыпаются суровыми, решительными и готовыми к любым подвигам. Тревожные сны снятся ребятам особистам! Ну и ладно. Хоть что-то!