Онлайн книга «Третья причина»
|
— Вот так карамболь… — Полковник сокрушённо вздохнул. — В собственную инициативу немецкого капитана я ни на грош не верю, что касается наблюдения, то рыболовного бота было бы достаточно, но и наши конечно же хороши… — Да уж, палили в белый свет, как в копеечку, — согласился хозяин и закончил: — А я вас давненько жду. — Что, и документы нашлись? — оживился полковник. — Конечно, — кивнул хозяин. — Американец. Бывший матрос, а сейчас африканский плантатор. Как, подходит? — Ещё как! — при упоминании Африки Иртеньев на секунду вспомнил прошлое, и сам, не заметив того, улыбнулся… * * * Расположенный в двух уровнях пансионат фрау Кностер, в котором, чтобы не привлекать внимания, поселился Иртеньев, был, в общем-то, третьесортным. Сразу от входа начиналась темноватая лестница на второй этаж, где по обе стороны узкого коридора располагались небольшие, уютные комнатки, обставленные с некоторой претензией на шик. Во всяком случае, там кроме обязательных шкафа и кровати имелись столы, стулья и даже плюшевые диванчики, позволявшие пансионерам самостоятельно принимать гостей. Первый этаж занимали столовая и гостиная, соединённые между собой арочным проёмом, причём венецианские окна этого сдвоенного помещения выходили во двор, и поэтому фрау Кностер старалась почаще закрывать их плотными бархатными шторами цвета морской волны. К столу неизменно подавался фирменный картофельный «зупе» и шницель по-венски, но, при желании, естественно, за отдельную плату, каждый мог сделать заказ на кухню и в одиночку насладиться любимым блюдом. Возле каждого прибора обязательно лежала камчатная салфетка, аккуратно заправленная в серебряное кольцо. Впрочем, главным украшением скромного пансионата фрау Кностер был портрет кайзера Вильгельма в обрамлении развешанных по стенам декоративных салфеток с вышитыми на них готической вязью расхожими сентенциями. Две из них приходились как раз напротив того места, которое облюбовал себе Иртеньев, и каждый раз, садясь к столу обедать, полковник мог прочитать: «Порядок в доме — порядок в государстве» или же «Трудись — и увидишь сладкие сны». В этом, не лишённом своеобразного уюта заведении полковник прожил почти неделю, прежде чем у фрау Кностер появился ещё один постоялец. Едва оказавшись за табльдотом, молодой человек объявил, что он прибыл прямо с берегов Сены и незамедлительно принялся выкладывать свежие новости, начиная от моды на дамские шляпы и кончая нашумевшими автомобильными гонками «Париж — Руан». Весь день Иртеньев присматривался к говорливому постояльцу и, только когда новичок остался один в гостиной, полковник, остановившись в арке соединявшей обе комнаты, вежливо спросил: — Не помешаю? — Нет, нет, прошу вас… Молодой человек оживился, показал Иртеньеву на противоположное кресло и, дождавшись, когда полковник сел, поинтересовался: — В картишки… Не желаете? В руках молодого человека тут же возникла колода, которую он начал с удивительной ловкостью тасовать. — Да нет, — улыбнулся Иртеньев. — Разве что вечером… — Ну, как хотите… Молодой человек выложил на стол три карты, так что средняя выступала немного вперёд, и подмигнул Иртеньеву. — Загадайте число… — Число? — полковник немного подумал. — Извольте… 212… — Прекрасно… — Молодой человек быстро передвинул среднюю карту назад и попросил. — Пожалуйста, другое число… — Как угодно… — Иртеньев пожал плечами. — 121. Молодой человек стремительно убрал колоду и выжидательно посмотрел на Иртеньева. В свою очередь, полковник прислушался, не появился ли кто в столовой, и коротко приказал: — Докладывайте, поручик. — Слушаюсь, — молодой человек наклонил голову и заговорил вполголоса. — Сначала Киль. Подводные лодки типа Е, номера 109, 110, 111 [24] строятся. Есть трудности, но фирма пока справляется. Имею сведения, что для себя немцы разрабатывают совершенно новую лодку под индексом U-1. Прикажете заняться вплотную? — Не надо. Думаю, наш «Дельфин» [25] уже во Владивостоке. — А «передвижной предохранительный буй»? [26] — улыбнулся поручик. — Надеюсь, уже тоже там? — Там, — подтвердил полковник. Мимолётная улыбка исчезла с лица поручика, и он озабоченно обратился к полковнику: — Позвольте спросить, действие пулемёта Хайрема «Максима» на самом деле такое, как о нём пишут? Говоря так, поручик, видимо, весь находился под воздействием европейских реляций с театра военных действий, однако Иртеньев и не подумал его разубеждать. Больше того, полковник вздохнул, и то ли дополнил, то ли уточнил сказанное: — К сожалению, это правда. Там где у противника есть пулемёты, наступление в плотных порядках просто невозможно… — Между прочим, — осторожно заметил поручик, — французы ещё год назад установили пулемёт на полублиндированный автомобиль, а здесь, в Германии, в этом направлении активно работает фирма «Энхард». — Да, мы знаем, — коротко ответил полковник, но, заметив на лице поручика некоторое разочарование, усмехнулся. — Могу сообщить, наше военное ведомство уже заказало сразу десять таких машин конструкции Накашидзе, но, должен вас огорчить, это не решение проблемы… — Почему? — искренне удивился поручик. Поручик с его молодой горячностью сейчас особо был симпатичен Иртеньеву, и потому полковник позволил себе некоторую фамильярность. — Да потому, мой юный друг, что манчжурские дороги непроходимы даже для простых камионов… [27] — И что же, — поручик вздохнул, — никакого средства нет? — Почему же? Артиллерия и рассыпной строй… Иртеньев поднялся, подошёл к арке и, убедившись, что столовая всё так же пуста, вернулся на место. Ждавший его поручик так преданно смотрел на полковника, что Иртеньев, почувствовав к молодому человеку ещё большую симпатию, доверительно сказал: — Вообще-то для нас там главная трудность — разведка. Горы, долины, карт нет, китайского языка никто не знает, в общем… — Иртеньев безнадёжно махнул рукой, однако тут же добавил: — Правда, в Манчжурию отправлен воздухоплавательный отряд, но привязные шары хороши только в позиционной войне. — Понимаю, — поручик подобрался. — Теперь Париж. Сантос-Дюмон так ловко научился летать на своём дирижабле, что пользуется им почти как автомобилем. |