Книга Казна императора, страница 29 – Николай Дмитриев

* * *

Карты упрямо не желали ложиться нужным образом, и пасьянс никак не складывался. Полковник Кобылянский, сидевший за ломберным столиком в самом затрапезном виде, недовольно морщился, нетерпеливо отгибал уголок очередной карты, но пасьянс все равно не выходил.

Поняв, что на этот раз ничего не получится, полковник смешал карты, сложил колоду и только принялся тасовать, как звякнувший дверной звонок отвлек внимание Кобылянского. Он крякнул, отложил колоду и, встав из-за стола, пошел открывать.

К удивлению полковника, на крыльце перед дверью неуверенно топтались два «товарища» явно пролетарской наружности. Кобылянский окинул их взглядом и, убедившись, что вроде никакой опасности они не представляют, спросил:

— Вы, собственно, кто?

Один из звонивших, поплотней и постарше, солидно прокашлялся:

— Мы, гражданин, из домового комитета.

— И по какому же делу? — сощурился Кобылянский.

— А по такому! — второй, тот, что помоложе, нахально втиснулся в переднюю и только там докончил: — Гражданин хороший…

— А нельзя ли повежливей… — собираясь пройти в комнату, проворчал Кобылянский, но тут дверь позади него хлопнула, и кто-то навалился на полковника.

Кобылянский инстинктивно рванулся, но его уже крепко держали за руки и, как он не сопротивлялся, его без особого труда затащили в квартиру. Там один из «товарищей» наскоро обшарил карманы полковника и, удостоверившись, что оружия при хозяине нет, удовлетворенно кивнул:

— Чистый… Можно отпускать.

Кобылянского силой усадили на стул, и он только теперь смог более или менее рассмотреть нападавших. Их было четверо. Двое из «домового комитета» и еще двое других, ввалившихся позже. Один из них был типичный чекист с водянисто-наглыми глазами, при маузере и в кожанке, зато его напарник, признаться, удивил Кобылянского. Одетый в приличный костюм, он и внешностью, и, пожалуй, манерой держаться резко отличался от остальных чекистов. То, что это никакие ни налетчики, Кобылянский понял сразу и теперь, переводя взгляд с одного на другого, пытался понять, каким образом им удалось на него выйти.

Тем временем «товарищи» бегло осмотрели бедноватую квартирку, проверили окна, заглянули в шкаф и снова собрались вокруг стола. Потом тот, в костюме, неожиданно дружелюбно улыбнулся и, усаживаясь напротив, сказал:

— Ну, здравствуйте, гражданин Кобылянский…

Полковник тупо молчал. Ему было ясно: где-то произошел сбой, наверно, кто-то уже арестован и сидит в красном застенке. И вдруг, словно прочитав его мысли, владелец костюма усмехнулся.

— Что, гадаете, как мы на вас вышли? — и, поняв, что Кобылянский даже не думает отвечать, продолжил: — Не буду играть в прятки. Конечно, мы вас искали, но, признаюсь, нашли случайно. Просто наш человек опознал вас, а дальше уже все просто…

Чекист замолчал, явно проверяя, как его слова подействовали на полковника, и тогда Кобылянский медленно, ворочая язык, как жернов, спросил:

— Что вам от меня нужно?

— Вот это другой разговор. Позвольте представиться, Фроленко, уполномоченный ГОХРАНа.

— Чего? — удивленно спросил Кобылянский.

— Государственного хранилища ценностей, — спокойно пояснил уполномоченный и с некоторой издевкой добавил: — Вы, конечно, решили, что к вам ворвалось ЧК и сейчас вам будут загонять иголки под ногти и все в таком роде, не так ли?

Намек был более чем прозрачен, и Кобылянский посмотрел сначала на чекиста в кожанке, стоявшего рядом, а потом перевел взгляд на уполномоченного.

— Ну, интерес ЧК понятен, а вот вам-то я зачем понадобился?

— Не будем играть в прятки, гражданин Кобылянский, — голос уполномоченного мгновенно стал жестким. — Скажите, вы знакомы с полковником Костанжогло?

— Он что, турок? — ушел от ответа Кобылянский.

— Бросьте вилять! — сразу повысил тон уполномоченный. — Нам известно, что руководил делом некий жандармский полковник, и поэтому мы решили, что ценности увозит Костанжогло. Но потом выяснилось, что это было только прикрытие, а на самом деле все ценности у вас. Так что, делайте вывод…

И тут молчавший все время чекист угрожающе выкрикнул:

— Говори, контра!

В висках у Кобылянского застучали острые молоточки, и он, явно через силу, не скрывая испуга, спросил:

— Жизнь… гарантируете?

— Конечно, конечно, — отводя взгляд в сторону, поспешно заверил гохрановец.

Злой огонек, мелькнувший в глазах второго чекиста, не оставлял ни малейшего сомнения в том, что, как только все спрятанное у Дик-камня будет выкопано, его, полковника Кобылянского, тут же шлепнут возле ближайшей ямы. Как ни странно, но эта мысль вернула Кобылянскому спокойствие, и он коротко выдохнул:

— Пойдемте…

Вслед за хозяином чекисты с «комитетчиками» вышли во двор и остановились у стены дровяного сарая. Полковник, шедший первым, оглянулся и увидел спрятанную за углом пролетку с поднятым верхом, на которой, по всей видимости, приехали его «гости». На облучке торчал губастый парень, тоже одетый в кожаную куртку.

Кобылянский крякнул, посмотрел на напряженные лица сопровождавших и, присев у стены, запустил руку под слегка нависшее над землей бревно нижнего венца. Ощущая на затылке горячее чекистское дыхание, полковник вытащил небольшой сверток и передал уполномоченному. Тот быстренько развернул, и все увидели тугую пачку густо исчерченных листков бумаги.

На лице одетого в кожанку чекиста заиграли желваки, и он потянулся за маузером.

— Ах ты!…

Но тут явно обрадованный уполномоченный остановил его:

— Да подожди ты! Это как раз то, что надо…

Все четверо заинтересованно уткнулись в бумаги, и тут Кобылянский, воспользовавшись моментом, сунул руку глубже под бревно. Нащупав там рукоять нагана, какую-то секунду полковник еще колебался, но в следующий момент, отпрыгнув в сторону, выстрелил пару раз по чекистам и опрометью бросился к пролетке.

Одним махом полковник вскочил в пролетку и ткнул наганом в спину губастого парня:

— Гони, сволочь!!!

Кони рванули с места, перед глазами Кобылянского мелькнули перепуганные лица остолбеневших от неожиданности «комитетчиков», схватившийся за плечо уполномоченный, царапающий кобуру маузера чекист, а потом все заслонил бревенчатый угол дома, и пролетка буквально вылетела на улицу.

Уже в конце квартала исправно гнавший лошадей губастый парень, полуобернувшись, заныл:

— Ваше благородие!… Помилосердствуйте!… Не стреляйте!…

— Молчать! — рявкнул Кобылянский, но, понимая, что парня надо как-то успокоить, добавил: — Гони за город! Вывезешь, отпущу. И не вздумай дергаться! Хребет пулей перешибу!

Для надежности полковник упер ствол револьвера прямо в крестец парню, и так они промчались по Губернаторской, где прохожие, при виде чекистской кожанки, шарахались в сторону, свернули на Рыночную, а уже потом, через предместье Хабаровку, вынеслись прямо к железнодорожному переезду.