
Онлайн книга «Пусти козла в огород»
Бронзовые, застывшие, словно маски, лица. Взгляд, источающий мудрость и понимание. Наголо обритые головы, удлиненные, удивительной яйцеобразной формы. Старейший, занимающий единственное кресло с высокой спинкой, встал. Поклонился церемонно и медленно. Сказал своим редкостным низким голосом на языке, который понимают не больше пятидесяти людей планеты: — Братья. ОНА вернулась! Бронзовые лица остались бесстрастными, но словно шум пробежал по кругу, будто возгласами удивления и восторга взорвался зал. — Братья! — голос старейшего взлетел, выдавая напряжение. — Я, Верховный жрец и правитель народа Амару! Я говорю вам: ОНА вернулась! Теперь мы обязаны провести обряд. Но я знаю жизнь. Я уверен, что в этом мире нельзя жить по предписанному. Мы погубим ЕЕ. Обряд не может быть полным. Возникли разногласия. Повинуясь нашим обычаям, мы обязаны спросить Гранитного. Пусть разногласия разрешатся! Мудрые и понимающие глаза продолжали смотреть на банкира. Ни один мускул не дрогнул на лицах. Ни одна голова не качнулась, но словно ветерок согласия обежал кольцевой стол. — Что ж, — резюмировал старейший, — я рад. Голос его утратил напряжение. Стал обыденным, деловым. — Уаскар, Гуама, — обратился он к двум из собравшихся. — Все ли готово к встрече? Названные кивнули и встали. Двигаясь плавно, почти неслышно, внесли в зал изящные золотые светильники, наполненные ароматным маслом. Осторожно всыпали в диковинные лампады темный порошок, помешивая его нефритовыми палочками. Установили по светильнику рядом с каждым из пятерых. Положили перед собравшимися крупные квадратные камни — нефриты с барельефами: младенец с головой хищного ягуара. Медленно, торжественно заняли свои места. Взгляды всех сосредоточились на старейшем. Пальцы правых рук легли на нефритовые барельефы. Старейший встал. Надвинул на глаза темную повязку и голосом, исполненным священного трепета, начал молитву: — Я Верховный жрец храма Белого Ягуара, правитель народа Амару, плачущего о Стране Дождя и Тумана, прошу Высшей Благодати! Понимания! Прозрения! Он вскинул руки, и зал наполнился грохотом невидимых барабанов. В перестук их вплелись хлопки сотен ладоней. Мелодичные выкрики «Аоа-ту, аоа-ту!» гармонично наложились на хлопки и дробь ударных инструментов. Старейший опустил руки, развел их, резко хлопнул ладонями. Светильники перед собравшимися испустили струйки голубоватого дыма, удивительно быстро наполнившего большой зал. Он вновь хлопнул в ладони, и светильники вспыхнули неярким голубоватым пламенем, вокруг которого сгустились клубы голубого дыма. «Аоа-ту, аоа-ту, аоа-ту», — однотонно молил о чем-то невидимый хор. Вздрогнули, заколебались прикрытые голубым туманом контуры современного зала. Исчезли стены. Пятеро бритоголовых, меднолицых мудрецов повисли в искрящемся переливающемся светом пространстве. Из матово светящейся белизны выступили очертания низкого храма, стоящего на холме. В центре базальтовой плиты, за которой вздыбилась в небо мрачная Большая пирамида, четко обозначились ритуальный двор и Великая гробница. Раздвинулись каменные колонны. Перед вычурным алтарем Великой гробницы свечение стало ярче. Но черное зеркало из полированного агата принялось жадно поглощать пульсирующий свет. Он уходил и уходил в бездонную черноту камня, пока освещенными не оказались лишь пятнадцать нефритовых фигурок. В ограде из ритуальных топоров-кельтов они застыли в вечном оцепенении. Шестнадцатая фигурка, грубо вырезанная из гранита, сверкала синими эмалевыми глазами. Четверо из пятнадцати наступали на нее со свирепыми лицами. — Вечные! — воззвал старейший. — Во имя Белого Ягуара, сына Пернатого Змея и Великой Богини Паха, откройте Истину! Дрогнули нефритовые фигурки. Ничто, казалось, не изменилось, но над гранитной синеглаз-, кой повисла в пространстве улыбка. Четверо свирепых отвернулись, не выдержав доброй силы этой улыбки. Пятеро собравшихся вздрогнули. Общий вздох облегчения смел их бронзовую бесстрастность. — Ты был прав, жрец Белого Ягуара, — по очереди вымолвили они, склоняя голову. Грохот барабанов стих. Замерли скандирующие певучие звуки голосов. Развеялся голубой дым. За кольцевым столом в современном зале, среди стекла и никеля, сидели пятеро бронзоволицых мужчин. Они улыбались. Старейший снял с глаз темную повязку. * * * — Диего, — сеньор Диас ласково посмотрел на бронзоволицего парня с чуть раскосыми глазами. — Пришел твой черед. Парень кивнул. Его потертые джинсы резко диссонировали с богатым интерьером офиса. Он продолжал молчать, внимательно слушая банкира. — Я думаю, друг мой, — продолжил Диас, — ты найдешь способ. — Я таксист, — улыбнулся Диего. — Кроме того, мне Нравятся девушки. Думаю, они все одинаковы. Задача простая. Банкир рассмеялся. — Молодость прекрасна, дружище, — заявил он, — но помни, это не просто девушка. Ты знаешь! Смешливое лицо таксиста посерьезнело. — Знаю, — кивнул он. — Все будет так, как должно быть. Но… мне понадобится… — Да, конечно, — кивнул Энрике Диас. Он подошел к стене, набрал код на маленькой панели и извлек из металлического чрева открывшегося сейфа уникальное ожерелье. Иглы морского ежа, перевитые платиновой цепочкой, перемежались в нем с необычайно выразительными фигурками ягуаров, искусно вырезанными из нефрита. — Ты знаешь истинную цену этой вещицы? — спросил банкир Диего. — Да, — подтвердил тот, глядя на женское украшение с восторгом. — Все будет как надо. Она получит его. — Но ты помнишь и об остальном. — Помню, — согласился Диего. — Я сделаю так, что случай представится. — И ты исключишь риск? — Нет, — качнул головой Диего. — Можно ли исключить риск? На секунду карие глаза таксиста потеряли мальчишескую веселость, и выражение безграничной мудрости проступило из их глубины. — Исключить риск? Может, и нельзя, — согласился банкир. — У нее должно быть соответствующее состояние. И тем не менее тыне должен неоправданно рисковать. — Но ведь она вечна… — то ли спросил, то ли напомнил сам себе парень, пряча ожерелье в барсетку. — Она да, — грустно подтвердил сеньор Диас, — а ты нет. Ты не вечен. Потерять еще хоть одного для нас безмерная утрата. |