Книга Прямой наводкой по ангелу, страница 45 – Канта Ибрагимов

— Она как верительная грамота. Посмотри, — он стал быстро развязывать мешковину, в спешке запутался, долго возился, прежде чем достал до боли знакомый ей футляр.

Анастасии Тихоновне стало плохо, она дрожавшей рукой прикрыла глаза, вспоминая молодость, роскошь австрийского дворца, еженочные застолья с изысканными яствами, а потом страстные ухаживания Столетова, опьяненного старым вином и ее юным телом… Это была единственно яркая, радостная страница в биографии ее жизни, и она сгорела в мгновение, как искра, оставив лишь страдания и на все последующие годы.

— Вот это вещь! Посмотри! — он бережно взял в руки скрипку, провел смычком. — Звук! Я ее для нас сохранил. А иначе, — он попытался заглянуть в ее глаза, — давно бы ты с ней рассталась.

— А я давно с ней рассталась, — все еще туманен взгляд Афанасьевой.

— Нет же, нет, — возбужден гость.

— Мы уедем, выгодно ее продадим и будем до конца жизни в свою угоду жить.

— Хе, и долго вы еще собираетесь «в свою угоду» жить!?

— Ну, а что? Еще бодр. Слежу за собой, — он вновь подтянул осанку.

— Настя, мы должны срочно из этого кошмара убираться. Ты нужна мне, — он попытался дотронуться до ее плеча, она отпрянула.

— О! Какая склипка! — из полумрака коридора послышался голос Мальчика.

— Вернулся! — Анастасия Тихоновна аж засияла, ожила.

— Иди ко мне, золотой! — она обняла Мальчика, будто давно не видела, поцеловала в головку.

— А можно на ней поиглать?

— Конечно, конечно можно, — потянулась бабушка к гостю.

— Да ты что? Ты что? — попытался огородить инструмент гость.

— Простите, не утруждайтесь, — доселе неведомым Мальчику леденящим голосом напирала бабушка, почти что в борьбе выхватывая скрипку.

— На, сыграй, — уже иным тоном.

— Это достойный инструмент. Попробуй.

Как бы приноравливаясь к новшеству, Мальчик очень внимательно рассматривал скрипку, прилаживая ее к плечу.

— Стлуны длугие, — сразу определил он, — и пахнет подвалом.

— Верно! — улыбнулась бабушка, подбадривая, кивнула.

Мальчик внимательно осмотрел древний, уже потрескавшийся у рукоятки смычок, бережно приложил его к струнам, словно чего-то остерегаясь, медленно заиграл, сделал паузу, вновь заиграл и вновь остановился, вопрошающе глянув на бабушку.

— Что, звук иной? Так ведь сколько лет никто руками струн ее не касался — продолжала бабушка, — давай настроим.

— А вы попробуйте наш творог и мед, — в это время засуетилась вокруг стола Роза.

— Нечего трогать инструмент, — возмутился было гость, даже потянулся, но перехватив строгий взгляд Афанасьевой, осел и, поглядывая на стол:

— Да, можно попробовать местные продукты, сутки толком не ел, — он посмотрел на часы.

По ходу обучая Мальчика, бабушка довольно долго возилась со скрипкой.

— Поосторожней, поосторожней, Настя, — не сдерживаясь, кидал тревожные реплики гость, заедая свежий творог медом.

— А что, вкусно, очень хорошо, — и вновь в сторону скрипки.

— Вообще то, ты понимаешь, что это не игровой инструмент, тем более в руках ребенка… Раритет.

Увидев жгучий, искоса брошенный взгляд настройщицы, он потупил взгляд, как бы поглощенный трапезой, и все же не сдержавшись, будто про себя:

— Я за все эти годы изредка на ней играл, лишь для поддержания звука.

— Нечего чужое использовать, — едко среагировала Афанасьева, передавая скрипку Мальчику.

Он вновь заиграл. Вначале медленно, прислушиваясь, и вдруг остановился, светло улыбнулся:

— Какой звук! Как послушна! — и вновь стал играть, теперь уже веселее, увереннее, полностью поглощаясь своей игрой.

— Вот это да! — с набитым едой ртом изумился гость.

— Ведь это «Аллегро» Каркаси.

— Теперь плавно перейди к вариациям на тему Моцарта, — дирижировала бабушка. — Вот так… Так… Молодец!

— Сколько ему лет? Кто его обучил? — изумился гость, встал.

— Природа! — не глядя на пришельца, ответила бабушка.

— Что ж вы его здесь держите?! — артистично взмахнул руками мужчина.

— Его надо в столицу! На любом конкурсе он не останется в тени. А это сегодня — популярность, деньги! — он вновь посмотрел на часы. — Впрочем, не зря я приехал…Нам пора.

— Кому это «нам»? — встрепенулась Анастасия Тихоновна.

— Ну, — несколько жеманно улыбнулся гость, и почему-то обратив взгляд к Розе.

— Нас здесь, на блок-посту, ждет специальная машина…Я с благим намерением, — и совсем вкрадчиво, — мне кажется, я должен вам хоть чем-то помочь. Как-никак, а мы когда-то с тобой были повенчаны и…

— Молчите! — не своим, визгливым голосом заорала бабушка, при этом так ударила костлявой ладонью по столу, что посуда зазвенела, а Мальчик с испугу отскочил, чуть не упал, выронил смычок.

— Прости, прости, — бросилась она ребенка обнимать, и не оборачиваясь к пришельцу: — Прошу вас, гражданин, как вас, — Зайцев или Зверев величать, — она вывернула в его сторону голову, чуть заметно тоже выправила осанку и с напускной надменностью, — покиньте, пожалуйста, нас, и побыстрее. А то спецмашина без спецчеловека уедет.

— Настя, да ты что, что? — он попятился к выходу.

— Впрочем, она всегда была такой, — вновь апеллировал он к Розе.

— Бог миловал, — он воровато потянулся к пустому мешку, потом сделал неуверенный шаг к Мальчику, которого все еще обнимала бабушка, погладил его кудряшки.

— Чудо-ребенок. Жаль, пропадет, — и он стал забирать скрипку.

— Не каркай, дрянь! — впервые на «ты» перешла бабушка.

— А пожалей свою «пропавшую» жизнь.

Что-то бормоча под нос, гость спешно стал упаковывать скрипку.

— Очень холоший инстлумент, — неожиданно выдал Мальчик.

— Тебе понравился? — склонилась бабушка к нему, и не дожидаясь ответа, сделав решительный шаг, оттолкнула гостя, выхватила скрипку, держа на обеих руках, торжественно преподнесла Мальчику. — Дарю! Больше нечего, так обе скрипки тебе завещаю.

— Дура! Совсем с ума сошла, — сделал попытку вернуть инструмент пришелец.

— Да ты знаешь, что это такое?

— Знаю, — грубо отстранила его притязания Афанасьева, — это— моя погубленная честь.

— Ха-ха-ха! Что значит — твоя «честь»! Это исторический шедевр, который разыскивает «Интерпол» уже…

— Прочь! Я сказала — прочь! — вновь закричала бабушка.

— Ух, ты! — защищаясь руками, как от удара, попятился гость.