Онлайн книга «Безумцы»
|
Бретмюллер.Поймете, дослушав до конца… Дайте мне сигарету. Абст.Нет. Бретмюллер.Умоляю вас, одну сигарету! Абст.Ни в коем случае. Иначе я стану вашим убийцей. Бретмюллер.Мне очень плохо. Болит голова, темнеет в глазах. Дайте воды. Абст.Выпейте это. Предупреждаю: будет горьковато, но зато снимет боль… Вот так. Теперь вам лучше? Бретмюллер.Немного… Я продолжаю рассказ. Мы испробовали все пути к спасению: спустились пониже, но лодка уперлась в преграду брюхом: осторожно маневрируя балластом, попытались подвсплыть, и вскоре над головой послышался скрежет металла. Так непостижимым образом мы оказались в западне. И вдруг кто-то крикнул: “Лодка движется!” Мы затаили дыхание, прислушиваясь. В самом деле, подводный корабль, у которого не было винтов, тем не менее продвигался вперед, тычась боками в препятствия. Несомненно, нас влекло течение. Что же произошло? Объяснение могло быть только одно: лодка оказалась в подводном скальном туннеле, извилистом и широком. Нас затолкал туда прилив, а быть может, просто течение, о котором мы и не подозревали. Так или иначе, но мы попали в одну из извилин туннеля и именно потому ударились сперва скулой, а потом, когда попытались отработать назад, — кормой и винтами. Абст.Что было дальше? Бретмюллер.Прошло более часа. Лодка продолжала двигаться. Я подумал: быть может, туннель сквозной и мы, пробираясь вперед, в конце концов окажемся на свободе? О своих надеждах сообщил по корабельной трансляции, и люди приободрились. “Только бы выплыть на чистую воду, — шептал я, — а там мы придумаем, как спастись!” Абст.Ваши предположения оправдались? Туннель был сквозной? Вам удалось вывести из него лодку? Бретмюллер.Нет. Абст.Дальше, Бретмюллер! Бретмюллер.Мне трудно говорить. Усиливается боль в голове. И — спать. Я так хочу спать! Дайте мне передышку, я посплю немного, и мы… Абст.Вот вам сигарета. Бретмюллер. О,спасибо! Пожалуйста, спичку. Боже, как кружится голова!.. Нет, не могу курить. Погасите сигарету. Меня мутит от запаха дыма! Абст.Говорите, Бретмюллер! Бретмюллер. Прошло немного времени, и удары о корпус лодки прекратились. Она свободно висела в воде. Двигалась ли она, я не знаю. Мы выждали около двух часов. Вокруг было тихо. Тогда я рискнул включить машинки очистки воздуха — люди задыхались от недостатка кислорода. Замерев, мы ждали шума винтов корвета и новых взрывов. Однако все было спокойно. Еще час томительного ожидания. Я осмелел и скомандовал всплытие. Мы могли рискнуть: по расчетам, наверху еще продолжалась ночь. Как сквозь сон, слышал я голос матроса, считывавшего показания глубиномера. Мы постепенно поднимались… Абст. Перебиваю вас. Какие глубины в туннеле? Бретмюллер. Примерно сто пятьдесят футов. Абст. Очень любопытный туннель! Бретмюллер. Итак, мы всплывали. Каждую секунду я ждал удара рубкой о скалу. Но над нами была вода, только вода. Подвсплыв, мы подняли кормовой перископ. Мы ничего не увидели. Два других перископа были повреждены и не выдвигались из шахт. И вот на глубиномере ноль, я отдраиваю рубочный люк и поднимаюсь на мостик. Меня охватывает тишина и темнота — густой, ни с чем не сравнимый мрак. Нас будто в тушь окунули. Мрак и абсолютно неподвижный воздух. Почему-то вспомнился “Наутилус” капитана Немо… Неожиданно для самого себя я вскрикнул. Звук укатится куда-то вдаль, и немного спустя ко мне вернулось эхо. Я стоял на мостике, подавленный, ошеломленный, а голос мой все звучал, отражаясь от невидимых препятствий, постепенно слабея. Будто и он искал выхода и не мог отыскать. Сомнений не было — лодка всплыла в огромном гроте!.. Абст. Что же вы?.. Стойте, я поддержу вас! 19 часов 11 минут. Конец действия препаратов. Сознание было восстановлено на 24 минуты. Повторное исследование токов мозга. Состояние больного угрожающее. Это была последняя страница. Канарис перевернул ее и закрыл папку. Только сейчас услышал он звуки музыки. За роялем сидел Абст. Его пальцы легко бегали по клавиатуре, глаза были устремлены за окно, к тяжелой красной луне, которая медленно вставала над пустынным озером. Казалось, туда же уносилась мелодия, стремительная и тревожная. И музыка, и луна, и тускло отсвечивающая водная гладь за окном, да и сам Абст со странно неподвижными глазами — все это удивительно сочеталось с тем, что составляло содержание желтой папки. Абст оборвал игру. Они долго молчали. — Это был Шуберт? — спросил Канарис, чтобы что-нибудь сказать. Абст покачал головой. — Я играл Баха. Одну из его ранних хоральных прелюдии. Написано для органа. Если бы здесь был орган!.. — Однако я помню, ты любил Шуберта, — упрямо настаивал Канарис. — Ты увлекался и другими, но Шуберт для тебя… — Иоганн Себастьян Бах — вот мой король и повелитель! — взволнованно проговорил Абст. — Бах в музыке, Шиллер в поэзии. — Шиллер? — пробормотал Канарис, рассеянно глядя на озеро. Сейчас он думал о другом. — Да. Хотите послушать? В голосе Абста звучала нетерпеливая просьба. Удивленный Канарис неожиданно для самого себя кивнул. Абст встал, сложил на груди руки. За ним было окно, и темный, почти черный силуэт Абста четко выделялся на фоне широких светлых полос, проложенных луной по поверхности озера. Грозовым взмахнув крылом, С гор, из дикого провала, Буря вырвалась, взыграла, Трепет молний, блеск и гром. Вихрь сверлит, буравит волны, — Черным зевом глубина, Точно бездна преисподней, Разверзается до дна. Читал Абст медленно, с напряжением. Голос его был резок, отрывист, и музыка стиха начисто пропадала. — Это из “Геро и Леандра”, — тихо сказал Абст. — Восемь строчек, а сколько экспрессии! Канарис молчал. Он плохо разбирался в стихах, да, признаться, и не любил их. Он считал себя деловым человеком” а поэзия не для таких. — Вот что, — сказал он. — Распорядись, чтобы нам принесли поесть. Мы поужинаем и поговорим. И не медли — нам предстоит немало дел. Ужин сервировали в соседнем помещении. Канарис с аппетитом поел, выпил большой бокал пива. — Вернемся к показаниям Бретмюллера, — сказал он, когда подали сладкое. — У меня из головы не лезет этот странный грот. Подумать только, он под боком у той самой базы! Хозяева ее, надо полагать, и не подозревают о существовании в скале гигантского тайника. |