Онлайн книга «Солдатами не рождаются»
|
– Никто вас, Ольга Дмитриевна, не будет заставлять служить под моим командованием. Скоро вы в этом убедитесь. Неловкое молчание, неловкое и недолгое, затем: – Как вас понимать? – Я решил сам уйти из отряда. Проведу последнюю операцию и уйду. Вот как следует меня понимать. Вы удовлетворены ответом, товарищ прапорщик? И опять молчание в трубке. Кудреев прервал его: – Об одном прошу вас, Ольга Дмитриевна! Прошу и как командир требую, чтобы данная информация не вышла за пределы секретной части. У вас есть еще что ко мне? – Нет, – тихо произнесла Ольга. Андрей положил трубку. Перевел взгляд на карту. На ней плато у Большого хребта выглядело маленьким участком. Настолько маленьким, что его можно было накрыть зажигалкой. И на этом крохотном участке его отряду завтра придется вести кровавый бой с почти вдвое превосходящим по численности противником. А сколько таких участков разбросано по Чечне? Мест, где уже столько времени обильно льется кровь людская? В канцелярию буквально ворвался начальник штаба. Кудреев поднял на заместителя вопросительный взгляд: – Что значит подобное вторжение, Виктор Сергеевич? Щукин, отбросив правила субординации, спросил: – Ты чего это надумал, подполковник? – Эй, друг, полегче на поворотах! Почему ты решил, что можешь разговаривать со мной в таком тоне? – Да ладно тебе! Какого черта ты заявил Воронцовой, что собираешься после операции уйти из отряда? – Вот оно в чем дело? Все же проговорилась Ольга. А я ведь предупреждал ее. Ну, блин, не отряд, а шалман какой-то. Сейчас она сполна получит за нарушение приказа. Кудреев потянулся к трубке телефона, но его остановил Щукин: – Воронцова здесь ни при чем. Я находился в секретке, когда она звонила тебе. И слышал ваш разговор. Уж, извини, связь у нас здесь такая. Так что срывать злость на женщине нечего. На мне отыгрывайся. Андрей, откинувшись на спинку стула, спросил: – Что вам всем от меня нужно? Спрашиваешь, почему решил уйти из отряда? Отвечу: устал! Надоели эти горы, «чехи» с их заморочками, выходы, засады, бои! Надоели! Хочу нормальной жизни! И так почти десять лет из горячих точек не вылазил. К тому же, вспомни, ты сам сетовал на то, что я не допускаю тебя к акциям. Сетовал? Сетовал и жаловался! Вот примешь отряд, оторвешься на полную катушку! Войны, будь она проклята, и на твой век хватит! Щукин наклонился к товарищу: – Зачем, Андрей, ты говоришь не то, что думаешь? Неправду говоришь? Тебе от этого легче? – Да, легче! Кудреев поднялся из-за стола, прошелся по канцелярии, вернулся на место, взглянув на заместителя, проговорил: – Пойми меня, Витя! Если Ольга покинет отряд, то мне не служить. Не смогу. Все здесь будет напоминать мне о ней. И так, сам понимаешь, долго продолжаться не сможет. Придется увольняться по-любому. Так почему не сделать это без того, чтобы Оля ушла? Ей нужна служба. Дочь еще поднимать. А я? Забьюсь в какую-нибудь глушь, где постараюсь все забыть. Уж как это получится, не знаю, но, по крайней мере, буду знать, что обратной дороги нет. Как-нибудь привыкну. Щукин сел напротив Кудреева, опустив вниз руки. – Вот как ты мыслишь? Чужая подлость, значит, оказалась сильнее тебя? Сильнее всего остального? И может играть тобой, как послушной марионеткой? Ты не будешь сопротивляться, бороться за свое счастье? Поддашься этой подлости? Поднимешь перед ней руки? Ты? Командир отряда спецназа, неоднократно смотревший смерти в лицо? – При чем здесь спецназ? Ты меня знаешь. Я никогда не прятался за спины других, никогда не уходил от боя, никогда не пасовал перед врагом, не обсуждал приказы, выполняя их, несмотря ни на что… А сейчас? Сейчас я, Витя, оказался бессилен перед коварством, перед подлостью, которая, как ты верно заметил, к несчастью, оказалась сильнее других, благородных чувств. Мне не верит человек, ради которого я готов жизнь отдать. Не верит, понимаешь, Витя? Это, знаешь ли, страшно. И не оставляет выбора. Не дай бог тебе оказаться в подобной ситуации. Но… закончим об этом. У нас впереди сложное задание, и мы должны выполнить его так, чтобы, уничтожив бандитов, уберечь личный состав. Вот о чем мы сейчас должны думать. Щукин взглянул на командира: – Ты прав. Но перед выходом пообещай мне одно, Андрей. – Что именно? – Пообещай, что позволишь по возвращении, если, конечно, все пройдет в горах гладко и слепая смерть не заберет к себе кого-то из нас двоих, еще раз поговорить с Ольгой. Обещаешь? – Да ради бога. Как вернемся, разговаривай с ней сколько захочешь. – Добро! – Ну, тогда займись контролем над подготовкой личного состава. Схватка, скорее всего, предстоит скоротечная, так что вместо лишнего сухого пайка прикажи взять больше боеприпасов. Снайперские винтовки заменить на автоматы «АК-74» с подствольными гранатометами. Ермак пусть каждую станцию проверит. Действовать придется с ходу, и у нас не будет времени настраивать рации. – Все понял, командир. В 13.20 перед построением личного состава на обед позвонил подполковник Воронцов: – Андрей? Думал, не застану! – Во-первых, здравствуй! – Извини, привет! Ты сейчас очень занят? – А что? – Зайти ко мне можешь? – Сто граммов нальешь? – Я серьезно. – Я тоже. – Если хочешь, налью, конечно. – Тогда иду. Андрей вошел в кабинет Воронцова, улыбаясь, правда, натянуто. – Не вижу обещанной рюмки. – Присядь сначала. Кудреев устроился напротив Воронцова. Дмитрий достал из шкафа бутылку коньяка, плеснул в стакан коричневой жидкости, спросив: – Тебя еще от клоповника не воротит? – Представь себе, нет. Андрей одним глотком опрокинул спиртное в рот, крякнув: – Хорошо пошла, зараза! – И добавил, закурив: – Очень внимательно слушаю тебя. – Я насчет рапорта Крикунова. – Дима! Я уже объяснил твоему замполиту, что мне плевать на то, что написал твой начфин! И предупредил, кстати, что его с супругой шантаж не пройдет. Какие еще могут быть тут разговоры? – Начфин по-прежнему требует расследования. – Так проведи его. И начни с Костика, бармена. Тот, при правильном подходе, многое про Людмилу, да и Кравцова, рассказать может. Только прижми его как следует, бармен труслив до неприличия, сдаст все, что знает! А замполит сам прибежит заминать конфликт! |