Онлайн книга «Блицфриз»
|
— Дай ей пинка в это самое место, — весело предлагает ефрейтор-сапер. — Я знаю таких, как она. В Минске мы волокли их за машинами на веревке. Его приятель-кавалерист визгливо смеется. — В Риге мы вешали партизанок за ноги, а когда вопли надоедали нам, отправляли палача вырвать им щипцами языки. — У кого-нибудь есть тонкая веревка? — спрашивает Клокдорф со злобным блеском в глазах. — Я покажу, как может вытянуть шею у такой сучки тот, кто не новичок в таких делах! — У меня есть, — оживленно говорит кавалерист, вытаскивая из кармана моток телефонного провода. — То, что нужно! — усмехается Клокдорф, чуть ли не с нежностью делая петлю на шее девушки. — Вон там торчит балка, — говорит кавалерист, указывая на один из домов. — Она будет еле-еле касаться земли носками. Как и надо! Будет биться. Черт возьми, вот это зрелище, когда веревка начинает их душить! — Пойдемте, девушка! — любезно говорит Клокдорф, подталкивая ее прикладом автомата. Едва телефонный провод переброшен через балку, из темноты появляются Мозер и Старик. — Стой, обер-фельд! Что здесь происходит? — спрашивает Мозер угрожающе. — Что вы затеяли? — Нам попалась эта Flintenweib, — отвечает Клокдорф с принужденной улыбкой. Он не знает, как воспринимать Мозера. Такие офицеры ему еще не встречались. — Вижу, — кивает Мозер с нарастающей холодностью в глазах, — а что такое Flintenweib? Не припоминаю такого слова в армейских уставах. Может, доложишь, как полагается, обер-фельдфебель? Ненависть буквально струится изо всех пор тела Клокдорфа, когда он неохотно щелкает каблуками и говорит: — Герр обер-лейтенант, обер-фельдфебель Клокдорф докладывает о прибытии с пленной партизанкой! — Уже лучше, — говорит Мозер с язвительной улыбкой. — И ты назначил себя судьей и палачом, устроил военно-полевой суд, все по своему глупому разумению. Пошел к черту, грязная, непочтительная скотина, пока я не вышел из себя, и держись от меня подальше, иначе, клянусь Богом, я устрою с помощью фельдфебеля Байера военно-полевой суд над тобой! — Прикончить его? — с готовностью спрашивает Порта, отводя назад затвор автомата. — Это будет лучшим, что я сделал за всю треклятую войну! — Пошел с моих глаз, тварь, — злобно кричит обер-лейтенант, — иначе я удовлетворю просьбу Порты и прикажу пристрелить тебя, как гнусную крысу! Клокдорф быстро исчезает, двое прихвостней следуют за ним по пятам. Старик отвязывает от балки провод. Девушка изумленно смотрит на обер-лейтенанта и не может понять, что происходит. Если б им поменяться местами, она поступила бы как Клокдорф. — Байер, — продолжает Мозер. — Приглядывай за этими скотами. При малейшем нарушении дисциплины со стороны Клокдорфа расстреляй его! — С удовольствием! — рычит Старик. — Порта, слышал? Вы с Малышом займетесь этим! — В течение суток мы преподнесем тебе его член на бархатной подушечке! — усмехается Порта. — Через десять минут Малыш начнет следить за ним, а ты знаешь, что это означает! — Я не приказывал вам совершить убийство! — резко говорит обер-лейтенант. — Прикончить такую мразь — не убийство, — весело говорит Порта. — Уничтожать крыс — долг каждого гражданина. Если не делать этого, тебя могут оштрафовать! — А с ней как быть? — спрашивает Старик, указывая на девушку все еще с петлей на шее. — Расстрелять! — свирепо кричит Хайде. — По международному соглашению и правилам войны расстреливать гражданских, взявших в руки оружие, законно. И фюрер сказал, что большевиков нужно уничтожать всеми возможными средствами. — Пинка ему в задницу! — предлагает Порта, не уточняя, кого имеет в виду — Хайде или фюрера. — Я сожалею о том, что произошло с вами, — вежливо говорит Мозер девушке, когда ее приводят в комнату. — Вы, разумеется, предстанете перед должным образом назначенным военно-полевым судом. Пока вы в моей роте, с вами ничего не случится. Порта переводит это на ломаный русский, но видно, что девушка понимает по-немецки. — Разрешите доложить, герр обер-лейтенант, — говорит, усмехаясь, Порта, — эта партизанка посылает вас куда подальше, кроме того, я должен сказать вам с обычными любезностями, что живым из России вам не уйти! Мозер пожимает плечами и уходит со Стариком в другой конец комнаты. Он не может понять этих политических фанатиков и все еще думает, что войну можно вести благородным образом. В печи потрескивают толстые поленья, согревая комнату с низким потолком. Порта, разумеется, расположился за печью. Партизанка находится в углу позади него, поэтому, чтобы убежать, ей придется сперва перелезть через Порту. Легионер возвращается с поста. Вид у него возбужденный. — Порта! — негромко окликает он. — Я здесь, в каморке прислуги, — усмехается Порта из-за печи. — Saperlotte [124] , пошли скорее, — шепчет Легионер. — Я нашел продовольственный склад! — Kraft durch Freude! Die Strasse frei! [125] — восклицает Порта. — Шевели ногами, сынок! — Я с вами, — говорит Малыш, он мгновенно проснулся и выскочил из-под одеяла, не дожидаясь приглашения. Мы бесшумно выходим из дома. — Что скажете об этом? — спрашивает Легионер, убрав несколько досок. Мы с отвисшими челюстями смотрим на стопы ящиков. На них написано по-английски: «America salutes Russian People!» [126] Мы осторожно поднимаем ящики. — Консервы, — говорит с сияющими глазами Порта. — Тушеная говядина, ананасы, груши, моя любимая еда! Внезапно Малыш напрягается. Выпускает из рук ящик и совершает громадный прыжок за сугроб. — Бегите! — орет он. — Тикает! — Что значит тикает? — спрашивает Порта из-за ящиков. — Можно подумать — гангрена у него не в ногах, а в мозгу! — Бомба с часовым механизмом тикает у вас под ногами! — вопит Малыш из сугроба. Порта молниеносно выскакивает из отверстия между ящиками и выбегает. Ноги его работают, как шатуны. Он буквально пробуравливает себе путь к сугробу. — Тикает еще? — спрашивает он Малыша. — Может, это стучал дятел, пытавшийся добраться до моих груш? — Насчет дятла не знаю, — отвечает Малыш, — но часовой механизм тикает. Думаю, бомба взорвется с минуты на минуту. |