Книга Направить в гестапо, страница 36 – Свен Хассель

— Запинай его до смерти! — бездумно подстрекнул Малыш.

— Заткнись! — цыкнул Старик. — Сколько раз еще говорить вам, что я отдаю здесь приказы?

Он взял автомат, сел на край стола и стал, болтая ногой, наблюдать за нами. Мы робко смотрели на него. Каждый был совершенно уверен, что он не пустит в ход оружие, Старик был человеком совершенно не того типа; но тем не менее, когда он бывал настроен серьезно, мы всегда старались угодить ему.

Хайде постепенно пришел в чувство. Взялся за избитую голову обеими руками, взглянул на Порту с все еще горевшим в глазах огнем ненависти.

— Шулер, — прошипел он сквозь красивые белые зубы, сплюнул заполнявшую рот кровь и бережно ощупал горло, на котором еще были видны красные следы пальцев Порты.

— Радуйся, что голова уцелела на плечах, — глумливо ответил Порта. — Как-нибудь я по-настоящему обработаю твою смазливую рожу. Когда потеряешь ухо, глаз и все зубы, уже не будешь такого высокого мнения о себе.

Хайде медленно поднялся, опираясь руками о стену.

— Раз ты страшен как грех, — надменно сказал он, — это не значит, что надо завидовать приятной внешности других. Попробуй время от времени умываться и бриться, это сотворит с тобой чудеса.

Тут Хайде был прав, ничего не скажешь. Но не успел Порта ответить одним из своих непристойных выражений, как вошли двое в мундирах СД и старушка, которую мы видели вечером. За несколько часов она постарела на годы. Из прямой и хорошо сохранившейся пожилой дамы она превратилась в согбенную, морщинистую развалину с черными кругами под глазами и сморщенным, как слива, ртом. Ее поставили в угол и отдали Старику обычную пачку бумаг.

— Это вам. Заполните их, как положено.

— Минутку, минутку, не спешите. — Старик взглянул на арестованную, потом на документы и затем на конвоиров. — Вы пришли не туда. С гражданскими не имеем никаких дел. Мы армия, а не гестапо.

Один из них наклонился и сказал Старику на ухо несколько слов. Старик нахмурился, снова взглянул на арестованную.

— Понятно. Что ж, в таком случае…

— В общем, как знаете. — Конвоир равнодушно пожал плечами. — Я подумал, что у вас ей будет лучше — хотя мне все равно. Для меня это обычная работа. Кстати, — он устало провел рукой по лбу, словно нес на плечах все тяготы мира, — работа нелегкая. Выматывает жутко. Бывают минуты, когда хочется делать что-то менее тяжкое, но…

Он снова выразительно пожал плечами. Порта тут же ругнулся, а Малыш громко испортил воздух.

— Несите скрипки! — глумливо произнес Легионер. — Тебя никто не заставлял быть легавым, так ведь? Армия очень нуждается в людях, если хочешь знать…

— Как, его? — спросил Порта. — Его в армию? Не смеши меня!

Не успел объект их презрения ответить, как раздался неожиданный голос.

— Дети, дети, не ссорьтесь! Грубые слова взять назад невозможно, и потом вы будете жалеть о них.

Пораженные, мы повернулись к стоявшей в углу старушке. Она улыбнулась нам мягко, снисходительно.

— В мире и так много несчастий и распрей, — заговорила старушка тонким, дрожащим голосом. — Я прошу вас не увеличивать их. В глубине души вы все хорошие ребята, но война — время тяжелое, она действует на нервы и заставляет человека вести себя так, как ему не пришло бы на ум в мирное время. — Старушка сделала паузу, но мы были так ошарашены, что не могли говорить. — Постарайтесь следовать примеру своего замечательного начальника, — сказала она нам. — Герра Билерта. Очень порядочный и любезный человек. Он настоял, чтобы подали машину и отвезли меня домой. — Она обаятельно улыбнулась нам морщинистыми губами. — Ужаснулся, когда я сказала, что могу пойти пешком!

Малыш открыл рот, собираясь что-то сказать, но Барселона дал ему сильного пинка по ноге, и он сомкнул челюсти.

Двое типов из СД стояли у двери с глупым видом. Одни из них указал на принесенные бумаги.

— Теперь, пожалуй, вы сможете понять, почему мы привели ее к вам.

— Ладно, — отрывисто произнес Старик. — Оставьте ее и убирайтесь.

Старушка вежливо пожала руки своим конвоирам, словно была в гостях.

— Спасибо, что так заботились обо мне. И не забывайте, когда окажетесь неподалеку от Фридрихсберга, заходите повидать меня. Адрес мой вы знаете. У меня всегда есть запас конфет и журналы с иллюстрациями, чтобы предложить гостям. Молодым людям всегда нравятся мои журналы.

Что-то неловко пробормотав, они зашаркали прочь. У подножья лестницы один обернулся.

— До свиданья, фрау Дрейер.

Сказав это, он сильно покраснел. Фрау Дрейер грациозно подняла руку, тут Легионер закрыл и запер за ними дверь, воздвигнув барьер между двумя мирами: они были гестаповцами, мы армейцами, и, по нашему разумению, так и должно было оставаться.

Маленькая старушка раскрыла сумочку, достала пакетик конфет и принялась угощать нас. Мы благодарно кивнули и стали жадно их брать. Малыш взял две.

— Не беспокойтесь, — сказал он старушке. — Теперь вы среди армейцев. — Кивнул, подмигнул, и мы с опаской посмотрели на него. Малыш мог ляпнуть всякое; для впечатлительной старушки он не был идеальным собеседником. — Мы знаем, как обращаться с этими гестаповскими ублюдками, — хвастливо продолжал Малыш. — Помню, я однажды…

И громко взвыл от боли, получив от Барселоны еще пинка.

— Не думаю, что фрау Дрейер очень интересуется такими вещами.

— Какими вещами? Почему нет? — спросил Малыш, тут же поведший себя вызывающе. — Я хотел рассказать ей о том случае в Пинске, когда мы помогли тем трем шлюхам удрать из гестапо.

— Не надо! — рявкнул Барселона.

Вмешалась сама фрау Дрейер.

— Пусть бедный мальчик говорит. Он просто большой ребенок переросток. Уверена, он даже мухи не способен обидеть, и я хотела бы послушать его рассказ.

Малыш поглядел на нее широко раскрытыми глазами. Порта хихикнул.

— Он беспардонный лжец и ничего больше. Лжет так же, как мы с вами едим или спим. У него это получается само собой. Ничего не может с этим поделать. Например, если сегодня понедельник, девятнадцатое, — он скажет, что вторник, двадцатое. Безо всякой причины. Просто по привычке. Нельзя верить ни единому его слову.

— Он душу продаст за полпфеннинга, — добавил Шнайдер.

Малыш хотел запротестовать наиболее естественным для него образом. Он схватил стул и приготовился обрушить его на голову Порты, но Легионер схватил Малыша за руку и прошептал ему на ухо несколько слов. Легионер всегда мог творить с Малышом чудеса. Малыш опустил стул и, что-то бормоча, ушел в угол.

Остальные, рассеянно улыбаясь старушке, сели играть в кости. Фрау Дрейер какое-то время наблюдала за нами, потом, к нашему громадному облегчению, села на стул и заснула.

Она спала с полчаса, потом ее разбудил громкий, неприятный смех Порты. Мы старались не замечать старушки, но вскоре до нас донесся ее дрожащий голос: