Онлайн книга «Фронтовое братство»
|
— Довезешь нас до Берлина? — сухо спросил Легионер. — Высадишь нас у станции метро, больше нам ничего не нужно. Сохранявший невозмутимый вид ефрейтор ответил: — Охотно, садитесь в кузов. Мы побросали туда снаряжение и влезли. Кенигсбержец спросил водителя через разбитое заднее окошко кабины: — Кореш, насчет Кельна ты всерьез? — Конечно, черт побери. Мне нужно взять для нашего командира кое-что важное. Он протянул нам путевые документы, и мы с удивлением прочли, что он отправляется со специальным заданием на грузовике WH 381 — 556 через Лемберг, Варшаву и Бреслау в Берлин, Дортмунд и Кельн. — Пресвятая Мария, Матерь Божья, я, наверно, схожу с ума, — воскликнул Бауэр. — Ничего более идиотского не видел на этой войне. Отправлять старый грузовик за тысячи километров, чтобы что-то привезти! — Это что-то важное? — спросил Малыш. — Белья для солдат привезешь? — Да, командир хочет, чтобы я привез на позиции его любимые носки. В кузов влезло еще несколько солдат. — Война скоро кончится, — заметил грязный унтер и сплюнул через борт струйку табачного сока. — Откуда ты знаешь? — спросил штабс-ефрейтор в форме танкиста. — Разговаривал вчера по телефону с Адольфом, — ответил унтер. И настороженно огляделся, словно убеждаясь, что никто посторонний не подслушивает. — Адольф сказал, что война окончена, но это держится в секрете! — Тогда почему мы ее продолжаем? — спросил низкорослый, бледный пехотинец. — Кстати, знаешь, почему Адольф уже не появляется на фронте? — спросил штабс-ефрейтор. — Нет. — Боится, что все закричат: «Фюрер, мы последуем за тобой!» — Но мы всегда это кричали, — сказал Бауэр. Штабс-ефрейтор пристально посмотрел на него. — Ты, должно быть, из тыла? — Заткнись, дерьмо, — прорычал Бауэр. Но штабс-ефрейтор не испугался его угрожающего тона и продолжал: — Адольф боится, что мы последуем за ним до Берлина! Поднялся восемнадцатилетний пехотинец в новеньком мундире со значком Гитлерюгенда на груди. Лицо его было совершенно белым. — Я запрещаю вам так говорить! Это пораженчество, поддержка противника. Требую, чтобы все присутствующие назвали мне свои фамилии и звания. Как национал-социалист, я обязан доложить об этих предательских разговорах. Штайн схватил парня за грудки и швырнул на дно кузова. — Да заткнись ты, марионетка! Ну и болван! Не волнуйся, мы заставим тебя помалкивать. Парень принялся звать на помощь. Чтобы заглушить его крики, мы запели: Ja, das Temperament, Ja, das Temperament, Das lieght mir So im Blut! [119] — Господи, мы пропали! — закричал штабс-ефрейтор. — Впереди русские, позади партия. Помогите! Мы окружены. Внезапно Малыш издал вопль, выпрыгнул через борт, быстро пробежал по полю и бросился в укрытие. — Mille diables! — воскликнул Легионер и тоже спрыгнул. По всей грунтовой дороге солдаты бежали от машин. — Воздух! — крикнул пруссак, бросившись с грузовика вниз головой. На нас пикировали три русских штурмовика. Поливали дорогу огнем из скорострельных пушек. От ужаса мы втягивали головы в плечи и прижимались к земле. Мы ощутили поток холодного воздуха, когда ревущие штурмовики пронеслись низко над полем. На их крыльях мерцали красные звезды. Казалось, они язвительно хохочут над нами. — Черт возьми! — ругнулся лежавший рядом с нами ефрейтор. — У меня в цистерне пять тонн бензина! Если наши коллеги попадут в нее, всем привет! У нас будут похороны с фейерверком и бенгальскими огнями! Самолеты развернулись и снова ударили по дороге. От взрывов в воздух взлетали трупы. Несколько юных пехотинцев сдуру стали стрелять по ревущим самолетам из винтовок и ручных пулеметов. — Становится опасно, — пробормотал кенигсбержец и плотнее прижался к земле. Легионер поднялся и, пригибаясь, побежал к дороге, где горело множество машин. Со всех сторон раздавались крики: «Носилки!» Но до нашего сознания они не доходили. Мы стали глухи к этому крику. Кенигсбержец втащил Легионера в яму. Едва он успел крикнуть: «Мясники!», как один за другим в небе появились шесть штурмовиков. Они пикировали, и крылья их казались прямыми линиями. «Они взяли нас на прицел!» Эта мысль промелькнула у меня в мозгу, когда я сползал на дно ямы. Группа солдат на дороге не замечала внезапно появившейся с неба опасности. Лейтенант-сапер устраивал им разнос. Требовал, чтобы они построились. На крыльях штурмовиков засверкали зловещие голубые вспышки — дульное пламя пушек. Тут же над дорогой взлетели комья земли. Громкие вопли. Яростные проклятья. Лейтенант погрозил обоими кулаками низко пролетавшим самолетам. Они развернулись над полем и стремительно понеслись к нам. Лейтенант скорчился. Из его шеи захлестал поток крови. Голова покатилась по дороге, будто арбуз. Глаза были широко раскрыты. Фуражка одиноко валялась чуть в стороне. Восемнадцатилетний пехотинец с воплями бежал на обрубках ног. Ступни его были оторваны чуть выше лодыжек. За ним тянулся ручеек крови. Общая паника охватила тех солдат, которые поднялись и сделали в данных обстоятельствах самое худшее: побежали к дороге. Штурмовики устроили настоящую бойню, выпуская очередь за очередью в дрожащие тела. Лейтенант в черном мундире танковых войск громадным прыжком бросился в нашу яму. — Ольсен, — пропыхтел он. Это был типичный боевой офицер с автоматом на ремне и усеянной наградами грудью. Легионер поднял голову и взглянул ему в глаза. — Bon, Кальб. Вокруг нас вздымалась земля. Все было в огне. Снаряды падали дождем. Самолеты снова пошли в атаку. Мы прижались друг к другу и распластались на земле. Нас подбросило оглушительным взрывом. Над нами покатились волны обжигающе-горячего воздуха. На дороге, словно из вулкана, вздымалось море огня. — Мои пять тонн бензина, — простонал ефрейтор. В довершение всего штурмовики сбросили бомбы. В воздух полетели обломки машин. Потом все кончилось. Самолеты полетели на восток. На их серебристых фюзеляжах играло солнце. |