Книга У жены под кроватью, страница 43 – Людмила Милевская

Однако когда они вдруг перешли на шепот, Липочка, как настоящая женщина, невольно прислушалась. Видимо, голосовые связки головорезов не были созданы для шепота, потому что до ушей Липочки беспрепятственно долетела фраза:

— Короче, звони Лехе, сюда его вызывай!

Судя по всему, головорез, которому слова эти предназначались, Лехе звонить не спешил.

— А дальше что? — спросил он.

— Ну ты тормоз. Дальше встретим его за углом, повяжем, к шефу доставим и расколем.

— Расколете, как же. Тогда вы Леху не знаете.

— Ну, знаем не знаем, а против паяльника еще никто не устоял. Заговорит, куда денется. У шефа и мертвый заболтает, а ему конкретно знать надо, что там затевает Сан Саныч со своими пацанами. Короче, давай, звони.

Липочка обмерла. “Вот это да! Вот это я попала! Надо бежать! Нет, Леха все же везучий”, — заключила она, мгновенно забывая и о завтраке и о Романе.

А за соседним столиком “тема на месте не стояла”: все больше разгорался спор. Тот, который, похоже, близко знал Леху, сопротивлялся и не хотел звонить. Свой отказ он разумно аргументировал:

— Я Леху вызову, а после этого его повяжут и конкретно — паяльник в задницу. Он что, дурак, не поймет кто его сдал?

— Сто пудов — поймет, да тебе-то что за забота? — прозвучало ему в ответ. — Во ты пень! Кто ж его живьем отпустит?

Услышав это, Липочка быстренько вытерла салфеткой губы, поднялась из-за стола и чинно проследовала к выходу. Чинно — лишь до дверей, а как из кафе вышла, так припустила со всех ног.

Леха, по обычаю, караулил у входа. Заметив Липочку, он удивился:

— Ну ты, Ада, даешь! Ха! Ласты ломая, спешит на работу! Да за те гроши, что тебе платят, я бы…

Договорить он не успел: Липочка подскочила к нему, схватила за руку и, утаскивая в холл офиса, прошипела:

— Дурак ты.

Это было так неожиданно, что Леха растерялся: тупо глядел на Липочку и молчал. Она же пояснила:

— Стоишь тут и не подозреваешь, что сейчас тебе будут звонить.

И действительно, в этот же миг раздался звонок.

— О! А ты откуда знаешь? — удивился Леха, извлекая из кармана мобильный.

Пока он разговаривал, Липочка стояла рядом и дергала его за рукав, пытаясь привлечь к себе внимание. Она жестами и знаками сообщала, что ему грозит опасность, но Леха ее не понял. Закончив разговор, он рассердился:

— Ну, чумовая баба, че пристала?

— Сейчас же говори, тебя вызывают? — потребовала ответа Липочка.

Он остолбенел:

— Вызывают…

— И ты пойдешь?

— Ну, пойду, — скребя в затылке, кивнул Леха и поразился: — А ты откуда знаешь?

— Не ходи! Не ходи! — закричала Липочка. — Тебя хотят заманить и пытать!

Он заржал:

— Ну ты совсем, девка, охренела. Это же Кольт звонил, кентяра мой закадычный.

Липочка в отчаянии выпалила:

— Да сидит он сейчас в кафе за углом с какими-то бугаями и рядится тебя им сдать.

— Не может быть!

— Я их разговор подслушала!

— Да-аа?

Леха еще раз поскреб в затылке, глянул на дверь кабинета Сан Саныча и приказал:

— Ты вот что, Ада, иди-ка сегодня домой.

— А как же уборка? — растерялась она.

— Завтра. Сегодня здесь жарко будет.

Он подтолкнул ее к выходу и гаркнул:

— Атас!

Все двери мгновенно распахнулись; в холл высыпали пацаны Сан Саныча.

“Все в порядке”, — подумала Липочка и довольная поспешила к Роману.

* * *

А что же Роман? Что поделывал он прошлой ночью?

А вот что. Заполучив в свое распоряжение не только мужа, но и мнимого любовника подруги, Глафира обрадовалась и для начала решила показать себя с самой лучшей стороны.

— Ты голоден? — сразу спросила она.

Спросила, надо заметить, для вида, как подобает хорошей хозяйке и очень удивилась, получив ответ:

— Да.

— Тогда иди на кухню, там всякой еды полно, — поморщилась Глафира и, с опаской покосившись в сторону спальни, добавила: — Только не топай, у меня гости.

Как раз этого она могла и не говорить: Роман уже неплохо и сам разобрался что происходит в ее квартире. Пока Глафира заговаривала зубы Желтухину, Роман отправился в кухню и… съел его манную кашу. Съел из чистой мстительности, без всякого аппетита. А время на месте не стояло: дело шло к ночи. Просидев под кроватью несколько часов кряду, Желтухин нешуточно проголодался. В конце концов ему надоело слушать трели Глафиры, он осмелился бунтовать.

— Хватит! Соловья баснями не кормят! Каши давай! — потребовал Желтухин.

— Сейчас, голубок! — ответствовала Глафира.

Порхнув в кухню, она удостоверилась, что путь свободен и повела любовника “на кормеж”. Увидев пустую тарелку, (кстати, уже третью) Желтухин закричал:

— Оба-на! Опять что ли стрескал? И снова я?

На этот раз Глафира смутилась:

— Ну почему, Ваня, ты. Теперь уже я.

Она заглянула в кастрюлю и с удивлением обнаружила: самое большее, что там осталось, так это одна порция.

— Что ты привязался к этой каше? — рассердилась Глафира. — Еды полно, а он заладил: каши да каши.

Не слушая ее, Желтухин саморучно наполнил тарелку, выбрал ложку побольше и с ворчаньем присел к столу. Но приступить к трапезе не успел: в самый ответственный момент по “доброй” традиции из прихожей донесся звонок. Весьма настойчивый.

— Черт возьми! — прорычал Желтухин и, не разбираясь уже кто явился, сразу понесся к себе под кровать.

А пришел… Пончиков, муж Глафиры.

Нет-нет, он не вернулся из командировки, он никуда и не уезжал. Глаша жаждала повторить “подвиг” Липочки и потому обманула Желтухина. Иначе, как загонишь его под кровать?

В общем, Пончиков вернулся домой. И пришел он в том самом состоянии, в котором и жил все последние дни — лет эдак… Короче, давно. А на этот раз все обстояло даже хуже, гораздо хуже: он неудачно упал прямо в грязь, о чем свидетельствовали буквально все детали его одежды.

— Тьфу ты, свинья! — возмутилась Глафира и, спасая свой Евроремонт, потащила супруга в ванную.