Книга "Мертвая голова", страница 10 – Лео Кесслер

Метцгер повесил голову и выдавил:

— Это все связано с нашей неудачной высадкой на побережье Великобритании. Она разрушила мою половую жизнь.

Гейер с удивлением воззрился на него.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что эта высадка разрушила твою половую жизнь? — Неожиданно штурмбаннфюреру стало очень любопытно.

— С тех пор у меня не стоит, господин штурмбаннфюрер.

— Не стоит! — повторил Гейер, едва не расхохотавшись. У Метцгера было такое потерянное, такое трагическое выражение лица, когда он произносил эти слова!

— Так точно, господин штурмбаннфюрер, — пролепетал Метцгер. — И я не могу отправиться домой в отпуск, пока не решу эту проблему. Представьте себе, что случится, когда я приду к жене, и… ничего не смогу.

* * *

— Метцгер!

Вышедший из кабинета Гейера Мясник резко обернулся. Перед ним навытяжку, точно какой-то сопливый новобранец, стоял унтершарфюрер Шульце.

— Что тебе нужно? — мрачно спросил Метцгер.

— Я случайно подслушал, что ты рассказывал Стервятнику про свой член. Про то, как он у тебя не стоит после нашей маленькой экспедиции в Англию.

Метцгер молча уставился на него. Он чувствовал себя чересчур отвратительно, чтобы обрушиться на Шульце за то, что тот посмел подслушивать его — и вообще разговаривать с ним подобным образом.

— И что же? — проронил он наконец.

— Прости, что я влезаю в это дело, Метцгер, — торжественно произнес Шульце, делая над собой страшные усилия, чтобы не рассмеяться ему в лицо, — но мне кажется, я знаю кое-кого, кто мог бы тебе помочь.

Метцгер отрицательно покачал головой и стал натягивать перчатки.

— Никто не может мне помочь, — грустно проронил он. — Я испробовал всех проституток в округе, а в результате получил по голове. — Он надел фуражку. — Никто и ничто не поможет мне.

Шульце сочувственно похлопал его по плечу:

— Да не расстраивайся ты так, Метцгер. На самом деле способы помочь тебе существуют.

Метцгер посмотрел на него с внезапно ожившей в глубине души надеждой.

— Говорят, если вставить в член протез, то это поможет, — пробормотал он. — Или если лечить его при помощи вакуумного аппарата…

— Все это чушь, Метцгер! — воскликнул Шульце. — Не стоит даже всерьез задумываться над этим. Я знаю другой, гораздо более хороший и верный способ. — Он нагнулся к Мяснику: — Я знаю одну бельгийскую шлюху, которая может поднять даже опавший член слона! Ей удалось решить эту проблему даже у нашего повара — а ты ведь знаешь, что у этого жирного ублюдка давно ни на кого и ни на что не стоит.

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул Метцгер.

— Я с удовольствием познакомлю тебя с ней. И она тебе обязательно поможет.

В глазах Мясника мелькнула искорка надежды.

— Ты действительно считаешь, что она может мне помочь?

— Уверен! — с жаром воскликнул унтершарфюрер Шульце.

Метцгер облизал пересохшие губы.

— Шульце, — сказал он, — клянусь, я никогда этого не забуду! Честно!

«Могу поспорить, что ты действительно никогда этого не забудешь!» — подумал Шульце. Но, конечно, не стал вслух объяснить Метцгеру, почему он так считал…

* * *

Нижнее помещение борделя, где громко играла музыка, все было окутано густым сигаретным дымом. Мадам стояла за стойкой и зорко приглядывала за своими девочками, которые расположились на коленях у немецких солдат и унтер-офицеров. На всех девочках, в полном соответствии с ожиданиями клиентов, было французское черное шелковое белье.

Метцгер, с подозрением оглядываясь по сторонам, проследовал за Шульце.

— Не волнуйся, — обернулся к Метцгеру унтершарфюрер. — Сюда допускают в основном только унтер-офицеров и самих офицеров. Черт побери, я не стал бы звать тебя в какое-то непотребное местечко!

Они подошли к двум проституткам, чернокожей и блондинке, которые уже ждали их.

— Где она? — спросил Шульце с каменным лицом.

— Она наверху. Она готова и ждет его. — Чернокожая проститутка ткнула пальцем в сторону Метцгера.

— Тогда пошли, чего же мы ждем? — Метцгер плотоядно облизнулся. — Я жду не дождусь, когда она примется за меня! — Он в предвкушении потер свои большие руки.

Шульце закусил губу. Этот идиот не мог бы сказать точнее!

Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице и подошли к двери комнаты, за которой скрывалась Свинья. Метцгер схватился было за ручку двери, но блондинка покачала головой:

— Я бы сначала постучала, прежде чем входить. Она немного стеснительная.

— А, понятно, — кивнул Метцгер и послушно постучал в дверь.

В ответ густой хриплый голос — точно его обладательница выкуривала не меньше трех пачек сигарет в день — пророкотал:

— Входи. Я готова и жду тебя.

Метцгер удивленно повернулся к Шульце. Выражение предвкушения на его лице сменилось сомнением. Но Шульце не собирался дать ему возможность отступить в самый последний момент.

— Иди, Метцгер. Уверяю тебя: трахать ее — это все равно что опускать свой член в теплые сливки. Непередаваемое ощущение. Иди же, она ждет тебя!

Приободрившись, Метцгер открыл дверь и вошел. Вслед за ним туда же вошел Шульце с двумя проститутками.

Свинья ждала его на середине комнаты. Она была такой высокой, что ее голова почти касалась люстры.

Шульце с трудом сдержал возглас удивления. Эта женщина была громадных размеров. Черт подери, на целую голову выше его самого! И он ясно видел теперь, почему остальные девушки прозвали ее Свиньей — ее лицо было так похоже на настоящее свиное рыло! Но вдобавок к этому, она обладала еще и черными усиками, украшавшими ее верхнюю губу…

У Метцгера отвисла челюсть. Его губы беззвучно шевелились, но он был не в силах произнести ни слова. Он молча уставился на нее — на ее огромные груди, которые, казалось, в любой момент грозили выпрыгнуть из туго обтягивающего корсета, на ее ноги в черных сапогах-ботфортах. Неожиданно взгляд Мясника упал на кожаный хлыст для собак, который она держала в руке.

— Что… что это такое? — запинаясь, пролепетал он.

Женщина не ответила на его вопрос.

— Это — он? — спросила она блондинку густым басом. — Этот тот мужчина, которого я должна вылечить?

— Вылечить! — выдохнул гауптшарфюрер Метцгер. Он посмотрел на Шульце. — Она действительно вылечит меня?

Шульце открыл было рот, чтобы ответить Мяснику, но Свинья опередила его.

— Ну хорошо, — заявила она голосом, который сделал бы честь любому старшему сержанту кайзеровской армии, — вы все можете идти. Оставьте его мне. Я займусь им. — И она слегка ударила хлыстом по своему высокому сапогу.