Книга Русский капкан, страница 79 – Борис Яроцкий

– А какого же?

– Черного.

– Ну и что?

– Солдата арестовали. Не могут черные править белыми. Вы согласны?

– Я согласен, что кровь красного цвета. А чья она – белого или черного – не все ли равно?

– Это, господин лейтенант, тоже крамола.

В тот раз хирург и лейтенант ни до чего не договорились, но как собеседники нашли общий язык. И Насонов все-таки признался, что невеста у него есть, но не в Америке, а в Обозерской. И он мечтает ее увидеть как можно быстрее.

– Я вам помогу, – пообещал хирург. – Вы говорите, что ее отец начальник станции? Чего проще! На любой железнодорожной станции есть телефон. При желании можно дозвониться.

Пока Георгий отлеживался на госпитальной койке, пока заживала рана, канадский хирург в погонах сержанта гвардии с замысловатой украинской фамилией Чомусь упросил телефониста коммутатора выйти на Обозерскую, чтоб тот пригласил для разговор начальника станции господина Косовицына.

Через минуту Косовицын был на проводе.

– Вам знаком лейтенант Насонов? – спросил Чомусь.

– Насонов? Он – кто? – Чужой голос с украинским акцентом застал Косовицына врасплох. Фамилия знакома, но никаких лейтенантов он не знает. Есть знакомый прапорщик, так он давно в Обозерской не показывается.

Вспомнил:

– Это не тот, который побывал в Америке? Только он прапорщик, русский офицер.

Военврач Чомусь понял, что он и есть самый лейтенант, и взволнованно засыпал Косовицына вопросами:

– Вы – Егор Захарович? А девушка Фрося – ваша дочь? Если да, то передайте ей, что лейтенант Насонов находится в госпитале. В каком? В американском. Где госпиталь? На правом берегу Северной Двины в начале улицы Успенской. В каменном здании. В деревянном – двухэтажном – инфекционный корпус. Не перепутайте.

Наконец до Косовицына дошло: Насонов… Насонов…Да это же Фросин товарищ!

– А зовут его не Георгий?

– Точно! Георгий Савельевич… Свидания с больными и ранеными по субботам, с трех часов. Если Фрося пожелает, я ее проведу в палату, где лежит Георгий. В ближайшую субботу, в три часа пополудни, буду ждать возле каменного здания под балконом с чугунными перилами.

Сержант Чомусь горячо взялся за организацию свидания молодых людей, При этом он преследовал и свою корыстную цель: начальник станции, а, скорее всего, его дочь, разыщут в Обозерской высланных на Север полтавчан. Где-то здесь, в Архангельской губернии, отбывал ссылку старший брат Чомуся – Леонтий. Сюда его выслали после бунта в 1907 году.

У Чомуся было намерение разыскать брата и вывезти его в Америку. Как человек предприимчивый, он договорился с капитаном транспортного судна, что тот за сотню долларов возьмет Леонтия на борт. Подобные нелегальные отъезды уже давно практиковались. По договоренности с командованием экспедиционного корпуса под видом раненых вывозили на другой континент русских специалистов. Большинство беглецов расплачивалось золотом. В цене были также изделия из золота, старинные иконы, картины известных художников. Капитаны военных транспортов не брезговали даже меховыми изделиями, которые в России стоили очень дешево.

Мечтал обогатиться и сержант Чомусь. По его прикидкам, на Русском Севере немало земляков-украинцев. Если их организовать в артель по рубке и переработке древесины и договориться с владельцами лесовозов, можно будет нажить многомиллионное состояние.

Но сначала предстояло разыскать брата, показать ему Америку, пусть он убедится, что это страна неограниченных возможностей, и вернуть брата обратно на Русский Север уже как предпринимателя, знающего, «что почем».

Георгий Насонов – абориген, и отец у него человек с капиталом, имеет в Архангельской губернии свой лесопильный завод. На первых порах он поможет. Должен помочь.

Богатство, как сержанту казалось, само бежало в руки. Он усвоил, что немецкая пунктуальность и американская деловитость – основа процветания любого бизнеса. Врачом быть хорошо, но бизнесменом – лучше. И как человек пунктуальный, в ближайшую субботу ровно в три часа дня он стоял у каменного здания госпиталя под длинным балконом с чугунными перилами.

В белесом небе плыло весеннее солнце, мириадами блесток отражалось в великой северной реке, запруженной транспортами. Тянул «сиверок».

Сержант потирал уши – рано надел фуражку. Он ждал девушку по имени Фрося. Вчера звонил в Обозерскую, напомнил, что завтра суббота, посетителей будут принимать в столовой госпиталя.

Он ее дождался. Она пришла с небольшим опозданием. Пришла не одна. Представила сержанту себя и свою подругу, соученицу по гимназии. Девушки – обе высокие, стройные, увидишь – залюбуешься. На Фросе была легкая кожаная курточка, шерстяное черное платье ниже колен, белые сапожки на низком каблуке, под цвет сапожек белая вязаная шапочка и под цвет синих глаз вязаный шарфик. На подруге – серое длинное пальто из тонкого английского сукна, модное в Англии в начале века, черные лакированные ботинки, в каких в довоенные годы щеголяли местные курсистки. Пальто, по всей видимости, еще недавно принадлежало маме. Дочка быстро выросла, догнала маму. Всю красоту подруги портило лицо, оно было обезображено фурункулами.

Сержант решительно направился к девушкам, щелкнул каблуками.

– Будем знакомиться. Олесь. По-русски – Алеша. А вы – Фрося, – показал на девушку в черной кожаной курточке. А вы – Тоня? – сказал наугад и показал на Фросину подругу.

– Не угадали, – ответила Фрося. – Это Лена, мы вместе учились в гимназии. А сейчас я у нее в гостях.

– И как долго в гостях вы задержитесь?

– Может, и заночевать придется. Пассажирские поезда теперь не ходят. А на случайных, если возьмут военные… – И уже по делу: – Как себя чувствует Георгий Савельевич?

– Вы сами у него спросите.

Вчера в телефонном разговоре сержант подробно рассказал, что собой представляет рана у лейтенанта Насонова, заверил Фросю, что дело идет на поправку. Скоро вернется в строй.

Сержант попросил девушек немного поскучать, пока на Лену выпишет пропуск.

Через распахнутые ворота группами и в одиночку проходили выздоравливающие. Некоторые были на костылях, с забинтованными руками и ногами. С Набережной они смотрели на весеннюю полноводную реку. В предвечерних солнечных лучах довольно четко далеко на западе просматривался низкий противоположный берег. Полая вода затопила остров, подобралась к ангарам. Еще две недели назад с этого острова взлетали аэропланы, брали курс на юго-восток или строго на юг.

На юго-востоке бои шли в устье Ваги, против малочисленной флотилии Северного фронта был сосредоточен английский и американский флот. На юге, со стороны Плесецкой, оборону ломали полки Шестой Красной армии. Бои шли с переменным успехом. Плесецкая переходила из рук в руки.

С началом половодья авиация интервентов полеты прекратила. Снег сошел, оттаяла земля, взлетно-посадочные полосы превратились в месиво грязи. Затруднился подвоз бензина и боеприпасов.