Онлайн книга «Место встречи изменить нельзя. Эра милосердия. Ощупью в полдень»
– Ничего, – упрямо сказал Стас, нажимая на кнопку звонка. – Мы этот шарик еще сложим… Ставицкий оказался совсем не таким, как представлял себе Тихонов. Ничего в нем не было изнеженного и хлыщеватого. Высокий – вровень со Стасом – красивый парень открыл дверь, мельком глянул на удостоверение, спокойно сказал: – Заходите. Я ждал вас. – Это почему же? – Было бы грубейшей ошибкой следствия не поговорить с человеком, который, быть может, лучше всех знал убитую. Стаса неприятно царапнуло слово «убитая». Все-таки о любимом человеке! – Вот я и решил этой ошибки не допускать. Стас снял пальто, замешкался – вроде искал, куда повесить. На вешалке висело серое короткое пальто, на сундучке лежала черная замшевая куртка. Стас простовато улыбнулся: – Извините за нескромный вопрос: сколько стоила эта куртка? Ставицкий удивленно взглянул на него: – Семьсот двадцать форинтов. Я ее в Венгрии купил. А что? – Мне вот такую же предлагают. Девяносто рублей хотят. Дорого, наверное? – Это дело любительское. Охота пуще неволи… – Да я вообще не знаю, пойдет ли она мне. Черный цвет – боюсь, что при моей фактуре на факельщика буду похож. – А вы примерьте эту. – Можно? – Конечно. Стас натянул куртку, посмотрел в зеркало. Теплая, с подстежкой, шерстяным воротничком. До середины бедер. Сказал: – И зимой можно носить вместо пальто. – Можно, – ответил Ставицкий. – Хотя я в ней обычно только в машине езжу. Помолчал, подумал, потом сказал: – Ну что, наверное, маскарад можно кончать? Куртка сидит неважно – оттопыривается пистолет в заднем кармане. А зачем вам надо было осмотреть мою куртку? Стас быстро глянул ему в глаза, спокойно ответил: – Куртку – не надо. Я хотел осмотреть себя в куртке. Мы же с вами одного роста. А насчет пистолета вы ошиблись. Это коробочка с мятными конфетами «Эвка». Угощайтесь! – Вот и хорошо. Поставим все точки над i. Значит, подозреваете? – Нет. Нет достаточных оснований. А вот серьезно поговорить – есть о чем. Ставицкий сердито хмыкнул: – Как же это вы для такой серьезной беседы пистолет не взяли? Тихонов удобно уселся в кресло: – А я его попусту с собой не ношу. Он же ведь, черт, тяжелый. Да и таскать его повсюду – потерять можно, голову потом за него снимут. – Мне казалось, что вы без этого обязательного криминального атрибута никак не обойдетесь. – Дело в том, что этот атрибут для меня такой же инструмент в работе, как для бухгалтера – счеты или для вас – коробочка с гримом. Вы же не берете ее с собой, отправляясь в магазин или в гости? – А вы пришли, чтобы прицениться к моей куртке? – Нет. Я пришел к вам в гости. Правда, в гости ходят по приглашению. Но специфика работы вынуждает меня пренебречь некоторыми условностями. Поэтому я решил лучше прийти в гости к вам, чем приглашать вас к себе. Так, мне кажется, лучше. – Кому лучше? – Вообще лучше, – сделал неопределенный жест рукой Стас. – Видимо, вы полагаете, что допросы в неофициальной обстановке более эффективны? – Я уже сказал, что это не допрос. А что касается эффективности – несомненно. Я вам напомню о причине и цели своего визита, – тихо сказал Стас, и голос его стал жестким. – Убита при непонятных обстоятельствах женщина, которую вы, по моим сведениям, любили, на которой собирались жениться и были ею не так давно отвергнуты. Во всяком случае, я мог рассчитывать на вашу всемерную помощь в розыске убийцы. Поэтому я пришел сюда. В этой, как вы говорите, неофициальной обстановке она бывала много раз, здесь еще должно быть эхо ее голоса, и вы должны это помнить и рассказать мне все, имеющее отношение к делу. – Но вы же подозреваете меня. Это кощунство! Стас посмотрел на него и сказал: – Подозрения, уложенные в рамки уголовного закона, являются только следственными действиями. И все! Вы мне лучше расскажите, что вы делали в понедельник вечером. Ставицкий походил по комнате: – В театре я был свободен. Позвонил Тане в редакцию около пяти, может, в половине шестого, предложил встретиться, поговорить. Она куда-то торопилась, сказала, что ей надо с кем-то увидеться. Велела позвонить в среду. Я поехал к Генке Григорьеву… – Кто это? – Мой приятель, тоже актер. Его не оказалось дома. Там рядом с ним кинотеатр «Прогресс». Делать было нечего – зашел на семичасовой сеанс. Потом поехал в ресторан, поужинал и отправился домой спать. Вы удовлетворены? – Почти. Вы откуда звонили Тане? – Из дома. – Через сколько вы вышли? – Вскоре. Минут через тридцать, наверное. – Где живет Григорьев? – На Ломоносовском проспекте. – Каким транспортом ехали к нему? – Четвертым троллейбусом. – Итак, складываем: пять тридцать – вы звонили Тане, плюс полчаса на сборы – шесть. Минут пятнадцать ходьбы до остановки четвертого троллейбуса плюс минут тридцать езды. Значит, без четверти семь вы были у Григорьева. Так? – Так. – Когда вы уходили из дома, кто-нибудь из соседей вас видел? – Понятия не имею. Я как будто никого не встретил. – Идемте дальше. Дома у Григорьева вас кто-нибудь видел? – Нет, я же сказал, что его не было. – А может, кто-либо из его родственников? – Нет. Никто дверь не открыл. – Ладно. Без пяти семь вы в кинотеатре. Какой демонстрировали фильм? – Какая-то импортная белиберда. – А точнее? Видно было, что Ставицкий напрягся. – «Вернись, Беата!» – Прекрасно. Когда закончился фильм? – Около девяти. – Так это же короткий фильм. Что так долго? – Журнал был длинный. – Не помните, о чем? – Новости науки и техники. – Прямо из кино поехали ужинать? – Нет. Была хорошая погода, снегопад, и я дошел до метро «Университет», а оттуда почти до моста через Москву-реку. Там сел в такси. – В каком ресторане ужинали? – Дома актеров. Приехал туда около десяти. – Какой швейцар дежурил? – Новый какой-то. Я его не знаю. |