Онлайн книга «Место встречи изменить нельзя. Эра милосердия. Ощупью в полдень»
– А пятнадцать рублей? – Заначка. На прощальный бал с Пусенькой. Все просто. – Незабываемо… – восхищенно сказал Козак. Тихонов сонно глядел в окно, задумчиво отбивая пальцем на замерзшем стекле только ему известный ритм. Потом спросил: – Послушайте, Козак, вы читать любите? Козак подозрительно покосился: – Вообще-то… как любой интеллигентный человек… то есть, конечно… если есть время. – Понятно. А какой жанр вас больше привлекает? – Это даже трудно сказать, – замялся Козак, но сразу же воспрянул: – Мне близка интеллектуальная фантастика! Особенно английская. – Вы полагаете, что Брэдбери – англичанин? – Ха-ха! – сказал нервно Козак. – А что – нет? Впрочем, я всегда предисловие читаю потом, чтобы не создавалось предвзятое мнение. – Так какое же у вас сложилось непредвзятое мнение? – Великолепно, великолепно. Правда, я ее не дочитал еще до конца, потому что совсем недавно достал с большим трудом. Вы же знаете, как трудно достать Брэдбери! – Угу, – кивнул Стас… * * * В центре Тихонов сошел. Он постоял на остановке, и со стороны могло показаться, что он забыл, куда ему надо идти. Стас достал из кармана какую-то схему из квадратиков, соединенных стрелками. Снежинки падали на листок и слабо искрились под неживым светом уличного фонаря. Стас стряхнул ручку и, прислонив книжку к столбу, стал аккуратно заштриховывать квадратик, где была вписана фамилия Козак. Зачеркнув половину, Стас остановился, подумал. Закрыл книжку, засунул ее глубоко в карман и медленно пошел домой. Была ночь, была уже среда, пятнадцать минут третьего. Следующая среда 1 Винтовку, из которой убили Таню Аксенову, нашел в среду Савельев. Он позвонил Тихонову утром и сказал своим немного сонным голосом: – Але, Тихонов, это Савельев говорит. Я вроде бы винтовку ту самую нашел. Приезжай сюда, в отделение, с пацанами поговорить надо. Тихонов от такого сообщения немного обалдел: – С какими пацанами? – Приезжай, здесь потолкуем… * * * – Я тебе все по порядку, – сказал Савельев. – Эксперимент, значит, наш вчерашний шуму наделал много. Все только об этом и толкуют. Пошел я «в люди»: народ-то взбудоражен – собираются все, обсуждают, каждый свою версию строит. Человек двадцать до вечера в отделение явилось – свою помощь предлагают, подозрения высказывают, ну и тэдэ и тэпэ. Захожу я в булочную – тут о том же разговор. Слышу – одна тетка другой подробно все происшествие излагает, а потом резолюцию накладывает: ничего, мол, удивительного, хулиганье распустилось… Вон Гафурова – дворника – сын Муртаза сегодня в обед притащил ружье и давай вместе с приятелем по птицам палить! Я, само собой, уточнил у тетки адрес, фамилию – и к Гафуровым. Вызвал тихо Муртазу, шепнул ему: ну-ка давай, мол, ружьишько свое! Муртаза постеснялся немного, поотнекивался, слезу, конечно, пустил. Потом, само собой, объясняет: «Винтовка-то у приятеля, Сережки Баранова, лежит». Пошли к Сережке. Там без лишнего шума эту винтовочку и изъяли. Калибр – пять и шесть десятых. Тот, что мы ищем. Оба пацана здесь, в разных кабинетах сидят. Разговаривать прямо сейчас будем? – Конечно, – рассеянно отозвался Тихонов, рассматривая винтовку. Обыкновенная пятизарядная винтовка калибра пять и шесть десятых миллиметра. Необычной была только деревянная ложа – короткая, грязно-белого цвета, выструганная, похоже, из доски. – Побеседуй с Сережкой, – сказал Тихонов. – А мне давай Муртазу… Через порог ступил маленький плотный мальчишка лет четырнадцати. Он молча прошел к указанному Тихоновым стулу, сел, закрыл глаза и неожиданно громко заревел на одной низкой нудной ноте. Стас с интересом смотрел на него, ждал. Муртаза ныл довольно долго. Тихонов терпеливо дожидался. Муртаза осторожно приоткрыл один глаз, остро зыркнул из-под черной челочки. – Ну хватит, что ли? – сказал Тихонов. – Где это ты таким фокусам научился? – Нигде, – спокойно сказал Муртаза и открыл второй глаз. – Только не бейте, дяденька! – Что-о? – спросил удивленно Тихонов. – Не бейте, говорю. – Ладно, не буду, – усмехнулся Тихонов. – Ты запомни только: советских граждан никто бить не смеет. А ты – советский гражданин. Муртаза сразу приосанился, важно сказал: – А как же! Конечно. Я сам все расскажу. – Я в этом и не сомневаюсь – ведь тебе скрывать нечего? – Ага… – Муртаза собрал под челочкой мелкие морщинки, задумался. Черные хитрые глазки смотрели сосредоточенно. – Значит, было так. Иду я утром в школу, а по дороге машина снегоочистительная едет. Знаете, такая – снег передом загребает, а сбоку он, как из пушки, вылетает. Я, конечно, постоял, посмотрел. Ну, проехала эта машина, а снег по краю – как ножом обрезала. Гляжу, из сугроба срезанного, около дороги, какая-то гладкая палка торчит. Подошел поближе, стал ее из сугроба тащить, гляжу – винтовка! Жалко только – одно дуло было. Я обрадовался, хотя она и без приклада была. Побежал к Сережке Баранову – он хвастался, что у него патроны есть. Взяли мы с ним доску, обстрогали, приладили к дулу… – К стволу, – поправил Тихонов. – К стволу, – повторил Муртаза. – Все хорошо получилось. Ну, решили попробовать, как она стреляет… – Так-так… – Взяли патроны, зарядили винтовку и пошли во двор. – Когда? – спросил Тихонов. Муртаза подумал немного, быстро взглянул на Стаса: – Вчера. Ну, бабахнул я разик. По вороне… – Попал? – Не-е. Сережке дал стрельнуть – все-таки его патроны-то. Он попал. – В кого? – негромко спросил Стас. – В кого, в кого! В ворону! Она как раз в развилке на клене сидела… – А потом? – Потом все. Похоронили ворону и разошлись. Тихонов поднялся, походил по кабинету. Повернулся к мальчишке: – А в тот день, что винтовку нашел, ты в школу ходил? Муртаза горестно покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал: – Сережка Баранов тоже не ходил… – А когда же все-таки ты нашел винтовку? – На той неделе. – Точнее? – Точнее? Так, в понедельник я был в школе, потом мы всем классом ходили в кино. А вот на другой день я школу и прогулял. Во вторник, значит, нашел. Сразу вместо школы к Сережке побежал… Тихонов переспросил: – А первый раз когда стрелял? – Я же говорю – вчера! – Ой ли? – покачал головой Стас. |