Онлайн книга «Зона личной безопасности. Испытательный срок»
— «Скорую» не вызывал. Соседку тоже. — То-то и оно… Ничего не хочешь рассказать?! Может, пойдем, пошепчемся… Туманов, положив ракетку на стол, словно сомнамбула, послушно побрел к выходу из спортзала. — Леня, отбой! — крикнул Рома, направляясь следом. — У нас дела срочные. Играйте пока без нас. * * * В раздевалке Глеб подошел к своему шкафчику, опустился на скамью. Попыток достать пистолет не предпринимал. Хотя пистолет имелся — висел в поясной сумке. Там же лежало удостоверение и бумажник. Только идиот оставлял бы табельное оружие в шкафчике — раздевалка не запиралась. Ценное имущество физкультурники всегда забирали с собой. — Ты уже с группой захвата? — Туманов не торопился падать в ноги с повинной. Правда, и адвоката не требовал, хотя имел полное право. — Может быть… Так как ты это все объяснишь? — Я не убивал его. Клянусь. — Глеб, ты же опер. Клятвы к делу не пришьешь. В отличие от пули. — Черт!.. — процедил сквозь зубы Туманов и саданул мощной рукой по скамейке, чуть не проломив ее. — Ладно… Я продал винтовку. — Да? Надеюсь, знакомому? Глеб с мрачностью Вельзевула посмотрел на приятеля. — Знакомому… — И он это подтвердит? — Если я поговорю — да. Один на один поговорю. Несколько секунд они не моргая смотрели друг на друга, точно профессиональные игроки в покер, пытающиеся уличить соперника в блефе. — Что, не веришь? — первым вышел из паузы Глеб. — Один раз я тебе уже поверил. Туманов попытался понять, на что это намекает Рома, а когда понял, искренне возмутился: — Это ты про Гаджи, что ли?! — Что ли… — Да там же другая ситуация! — Ситуация другая. Мы те же… — Черт! Вообще-то, Рома не решил, что сделает, если Глеб признается. Наручники наденет? Или Слепнева из зала позовет? Нет, не наденет. И не позовет… В отмазку с продажей винтовки он не поверил — это детский сад какой-то. Поэтому пускай Глеб решает сам. — Хорошо. У тебя один день. — А потом? Сдашь? Он смотрел Ромке прямо в глаза, не моргая и поигрывая желваками. Ну прям вылитый Халк, в честь которого получил прозвище в отряде. — Убийство совершить — не корову украсть. Чьи слова? — Ну ты и… — А что бы ты на моем месте сделал? — Знаешь, я на твое место не претендую… Только кое у кого память короткая! Без дураков… Рома вздрогнул, словно хлыстом стеганули. — У тебя один день… — бросил он глухо. * * * — Знаешь, у меня мать старые журналы не выбрасывает. Хранит в кладовке. Десятилетней давности, а то и больше. Я, когда приезжаю к ней, люблю полистать. Читаешь интервью с какой-нибудь звездой, артистом там или певцом. Он творческими планами делится, личными. Так и так — планирую записать новый альбом, сняться в кино, достроить дом… И он еще не знает, что через год разобьется в автокатастрофе. А я уже знаю… Даже как-то неловко, словно богом себя чувствуешь. Так и хочется найти номер звезды и скинуть СМС — не садись за руль тогда-то… Потом вспоминаешь, что журнал-то старый. И ничего уже не изменишь… У меня сок есть. Будешь? Копейкин достал из дверного кармана машины упаковку с апельсиновым соком. — Нет, спасибо… На самом деле ей хотелось пить. Почему ж она отказалась? Не яду же он туда накапал. Или снотворного. Почему она по-прежнему не доверяет ему? Ведь вроде бы они все выяснили. Ну да, обида еще осталась, но нельзя же вечно припоминать прошлые грехи, тем более что это и не грех, а так — грешок. В чем дело? Она же хочет быть с ним. И сейчас именно она составила ему пару, хотя могла бы поехать с Чистовым. Но почему нет полного и окончательного доверия? Может, из-за того старого, не раскрытого до сих пор убийства Алиева? [7] С Копейкина пока не сняты подозрения. И что у него на самом деле в голове? Зачем он завел разговор про старые журналы? На что-то намекает? Или она просто себя накручивает? — К чему ты рассказал про журналы? — Мы вот тоже планы строим всякие… Ты бы согласилась, если бы тебе СМС из будущего приходила? Туда не ходи, сюда не садись, с таким-то не общайся? — Заманчиво… Но неправильно. Никаких эмоций. Все предсказуемо. — Да, согласен… Хотя для работы это не помешало бы. Мы бы уже знали, кто убил Якубовского. — Мы узнаем и так. — Тоже верно… А вот и наши друзья. Какие-то они возбужденные. Копейкин приставил к очам бинокль. Сзади, на сиденье, лежал еще один — ночного видения, но пока на улице еще не стемнело. Первым из спорткомплекса вышел Фокин. Следом Туманов. Они действительно выглядели словно фанаты разных команд. О чем-то перебросились, причем явно не дружески, не пожав друг другу рук, разошлись по своим машинам. Что тоже не очень характерно для близких друзей, воевавших и регулярно играющих вместе в теннис. Ольга нажала кнопочку рации. — Тридцать второй. Малиновки заслышав голосок, припомню я забытые свидания. Как понял? — Две жердочки, березовый мосток. Понял, тридцать первый. Конечно, это была художественная самодеятельность. Никто из участников мероприятия никогда не служил профессиональным филером. Чистов в качестве шифра предложил цитаты из песен. Ибо их переговоры по открытым каналам могли слышать сотни радиолюбителей страны. И прикалываться от души. Фраза Ольги означала — видим объекты, действуем по плану. Отзыв подтвердил, что все услышано. Копейкин завел двигатель. Им предстояло кататься за Тумановым. А тот сразу включил форсаж на своей «киа», с характерным посвистом стартовав с парковки. — Ого… Да он «стрелку положил», — прокомментировал Копейкин, давя на газ. — Что сделал? — не поняла Ольга. — А… Гоночный термин. Положить стрелку спидометра горизонтально. Иными словами — разогнаться до ста пятидесяти… И нам придется сделать то же самое… Пристегнись. * * * Санитар городского морга Паша Галкин по прозвищу Мистер Зорг не только внешность, но и хобби имел никак не вяжущееся с миром криминала. Он обожал готовить. Причем не шашлык или барбекю, где особого ума не надо, а блюда неординарные, по большей части даже изысканные, благо средства позволяли. Рецепты таковых повар-любитель с упорством золотоискателя выуживал на просторах Интернета, став завсегдатаем многочисленных форумов для домохозяек, предпочитал кулинарные телепередачи всем прочим и доводил до умиления своих многочисленных тетушек, выпытывая секреты их фирменных блюд. А уж когда приносил свои шедевры в прозекторскую… Сбегались все, кроме покойников. |