Книга Убийство на бис, страница 24 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Раз уж мы заговорили о пороках… — Гуров быстро взглянул на Лейбмана и поинтересовался: — Вам известно, что Анна употребляла наркотики?

Лев Хаимович нахмурился.

— Я никогда не видел ее за этим занятием, — ответил он уклончиво.

— Все же вам было это известно? — настойчиво спросил Гуров.

Лейбман не спешил отвечать.

Он спокойно разгладил ровные стрелки на безукоризненно отглаженных серых брюках, потом посмотрел на полковника и сказал:

— Я предпочитаю не лезть ни в чью частную жизнь. Анна была весьма здравомыслящей женщиной, так что я не опасался за нее в этом плане.

Гуров понял, что продолжать расспросы на данную тему неконструктивно. Было очевидно, что Лейбман не скажет ничего конкретного по этому вопросу. В то же время другие его ответы сыщик считал откровенными, пусть и до известного.

Лев Иванович решил зайти с другой стороны и спросил:

— А в другом плане опасались?

— Вы о чем? — Продюсер блеснул золотой оправой очков.

— О ее возможной смерти, — прямо заявил Гуров. — Не было таких мыслей?

Лейбман завозился на стуле, принимая удобное положение.

— Вы ведь сыщик, должны понимать, что для подобных мыслей нужны веские основания, — проговорил он. — А их не было. Ничто не предвещало такой драматической развязки. Я, конечно, предполагал, что обозленные конкуренты могут строить какие-то козни, авантюры, дабы заполучить свой куш, но чтобы дойти до убийства!.. — Он передернул плечами. — Нет, такое мне и в голову не могло прийти! Мы же все-таки не в бандитской среде вращаемся.

— Лев Хаимович, вы же сами признали, что не столь наивны, — с легким упреком произнес Гуров. — Деньги одинаково ценны как для бандитов, так и для творческих людей или тех, которые считают себя таковыми. В вашем обществе подобные вещи тоже случаются. Вам ли этого не знать? Деятели искусства частенько кислотой друг друга обливают, да и заказные убийства тут не редкость.

— Вы полагаете, что оно имело место? — Лейбман быстро стрельнул цепкими глазками на полковника.

Гуров отметил, что тот снова не ответил на его вопрос и никак не прокомментировал последнее замечание. Хитрый старый еврей!

— Полагаю, что да, — твердо сказал Гуров. — Анну убил киллер, профессионал, присутствующий в ее доме с самого начала банкета.

Лейбман вытаращил глаза. Сейчас он был искренен на сто процентов.

— Но как же мы могли его не заметить? — волнуясь, спросил он и даже подался вперед. — Куда смотрела охрана?

— На то он и профессионал. — На сей раз и Гуров не стал отвечать прямо. — Вы мне вот что лучше скажите. Кто становится наследником Анны?

Лейбман выпятил губы трубочкой и помотал головой.

— Ей-богу, не знаю, — протянул он. — Я ведь только продюсер, в конце концов! А подобными вещами занимается нотариус.

— Анна никогда не обсуждала с вами этот вопрос?

Лейбман шумно выдохнул и коротко ответил:

— Нет. — Потом он подумал и добавил: — Полагаю, что главным наследником станет, конечно, Эдик. Кому еще ей оставлять свой капитал? Возможно, что-то перепадет Виктории. Анна питала слабость к этой несчастной женщине. Не исключаю, что какая-то мелочь достанется и мне. — Последние слова он старался проговорить как можно равнодушнее. — А если и нет, я не в обиде.

«Потому что уже успел за эти годы сколотить на ней собственный капитал!» — подумал Гуров, мысленно усмехнулся, а вслух спросил:

— А почему Виктория несчастна?

— Ну так… — Лейбман вдруг замолчал, но быстро продолжил: — Одинокая женщина, не реализовавшая себя практически ни в чем. Да она и жила-то только Анной и ее заботами. Еще Эдиком, конечно. Вика привязана к нему.

— Лев Хаимович, я вот заметил, что в течение вечера вы выходили вместе с Викторией Павловной из зала. Незадолго до смерти Анны, помните?

Лейбман нахмурился и пробормотал:

— Возможно.

— А о чем вы беседовали, если не секрет?

— Да какие тут секреты! — Лейбман снова принял удобное положение. — Она спрашивала меня, стоит ли отправить Эдика вместе с отцом домой. Он что-то не слишком хорошо себя вел, но вы, наверное, не заметили этого.

— Почему же, очень даже заметил. Просто не придал значения. А чем вызвано такое его поведение?

— Эдик вообще парень с характером! — Лейбман махнул рукой. — Причем со скверным. Капризный, избалованный, при этом довольно инфантильный паренек. Живет на деньги то папы, то мамы, катается как сыр в масле и почему-то считает себя обиженным и обделенным.

В голосе Лейбмана прозвучали плохо скрываемые нотки раздражения, и Гуров понял, что продюсер не слишком-то симпатизирует сыну Анны Кристаллер.

— А в каких отношениях он был с матерью?

Лейбман помолчал, потом проговорил куда-то в сторону:

— В неоднозначных. Нет, мать он, конечно, любил, но в то же время постоянно ею манипулировал, мастерски вызывал в ней чувство вины.

— Да? По какой же причине она должна была чувствовать себя виноватой перед ним?

— Это он так считал. Потому что развелась с его отцом, вышла замуж повторно и посмела быть счастливой. По мнению Эдика, все вокруг должны жить исключительно его заботами и интересами.

— А с отцом?

Лейбман наморщил лоб.

— Знаете, с отцом, пожалуй, лучше. Им не повертишь так, как матерью. Анатолий по характеру жестче Анны, хотя он Эдика не просто любит, а обожает.

— Чем он занимается?

— Какой-то бизнес, я точно не знаю. Я с ним деловых отношений никогда не имел. Что-то строительное, кажется.

— Он меня уверял, что они с Анной сохранили дружеские отношения.

— Так и есть, — кивнул Лейбман. — Их ведь связывал Эдик. От этого никуда не денешься.

— Анатолий Петрович говорил, что Эдик занимается музыкой.

— Ой, я вас умоляю! — Лейбман презрительно фыркнул. — Музыкой! Эдик всю жизнь занимается ерундой! А в музыку подался только для того, чтобы ничего не делать. Так ему проще было сшибать у матери деньги! Он же понимал, что подкупает ее этим. Мать сама в этой сфере. Ей было приятно слышать, что сыночек хочет развить свой талант, которого там и в помине не было! Вот она и спонсировала его проекты, оплачивала записи, студии, договаривалась о концертах, рекламе. А он записал парочку ерундовых песенок и щеголяет ими третий год! Рот под фонограмму открывает.

— А Анна не предлагала ему принять участие в мюзикле?

Вопрос Гурова во второй раз заставил Лейбмана удивиться.

— Да вы что? Разумеется, нет! Тут уж я сам воспротивился бы насмерть! — категорически заявил он.