Книга Она назначает жертву, страница 19 – Сергей Майоров

— Не он, — неуверенно сказал первый.

Второй добавил:

— Тот помоложе был, а этот совсем седой. Разве что глаза голубые.

— Гасилов? — не отрывая глаз от фигуранта, многозначительно повысил голос следователь.

— Не помню, Иван Дмитриевич! Ей-богу, не помню! Срез ствола — и все, хоть убейте. — По лицу Гасилова пробежала судорога обиды за самого себя.

— Могу помочь, — заметил Ким Петрович.

— Молчи, мерзавец! — воскликнул, белея лицом, прокурор города Старооскольска.

— Как вам удалось войти в прокуратуру? — не обращая внимания на эмоциональный всплеск, оглушивший всех, спросил Лисин и легко соскочил с подоконника.

— Я напросился к следователю Кириллову. Набитая дура мне поверила.

Лисин кивнул Гасилову, и тот привел тетку с вахты.

— Он?

— Истинный бог — он! — Дама затряслась так, что колготки на коленях пошли складками.

— Вы же вчера говорили, что лицо вошедшего не запомнили и никак не могли этого сделать, потому что окошечко находится на уровне груди посетителей? — саркастически напомнил следователь.

— Так ведь… — Тетка обвела всех взглядом, ищущим поддержки. — Все говорят — он! Андрей Сергеевич сказал, что задержали негодяя.

Лисин махнул Сидельникову. Члены следственной бригады расслабленно вздохнули.

— Установить личность, — велел Лисин. — Вывести на крыльцо, поставить в позу пьющего оленя и дать такого пинка, чтобы… Вы слышите? — обратился он к одному из полицейских. — Такого пинка, чтобы ноги его не коснулись ни единой из двенадцати ступеней!

— Послушайте! — вскипел прокурор. — Здесь, вообще-то, распоряжаюсь я! — Мартынов немного переживал по поводу того, что москвич знал, сколько на крыльце его прокуратуры ступеней, а он — нет, но не выглядел сильно возмущенным.

— Здесь, если имеется в виду здание с тремя этажами, распоряжаетесь, несомненно, вы. Но если под «здесь» подразумевается ход расследования уголовного дела, возбужденного по факту убийства трех сотрудников старооскольской прокуратуры, то распоряжаюсь тут, безусловно, я.

С этим он и вышел вон, оставив в кабинете городского прокурора, задержанного и двух сержантов из вневедомственной охраны.

Через несколько минут они сидели на тех же местах, где располагались до сенсационного объявления о задержании убийцы.

— Забудем о случившемся, — бросил Лисин, прикуривая и отодвигая стул таким образом, чтобы с удобством вытянутые ноги не торчали из-под стола до середины кабинета. — Продолжайте, штабс-капитан.

Просмотрев документы и найдя тот, обзор которого прервало более чем обескураживающее появление заместителя городского прокурора, муровец облизал губы, пересохшие после нервной встряски.

— А дальше с Варравиным случилось вот что… — сказал он.

Предполагая, что доказательств, изобличающих сына председателя суда, предостаточно, брат погибшей учительницы Лилии Чеховской отправился в Следственный комитет.

Он принес с собой документы, заявляющие о необходимости привлечь виновных к уголовной ответственности, и свои собственные доказательства — от предсмертных пояснений сестры до материалов расследования, проведенного им.

Его внимательно выслушали, поблагодарили за содействие и попросили зайти через два месяца. Мол, такой срок установлен законодательством для производства предварительного следствия.

Нельзя сказать, что Варравин сидел на месте и ждал вердикта следствия. Он колесил по городу, наблюдал за Ляписовым-младшим и каждый день ждал, что к тому вот-вот приблизятся люди в штатском, повалят на капот машины старооскольского суда и доставят к следователю.

Но время шло, Варравин сначала с ненавистью, а после и с недоумением наблюдал, как Андрей Леонидович, сын председателя суда, ездил на работу и домой на служебной машине, отвозил из суда и доставлял туда какую-то бумажную канцелярию, встречался с друзьями. Негодяй выпивал то на берегу реки, то в ресторанах, смеялся, возил по ночам каких-то баб, и никто к нему не только для ареста, но и для разговора приближаться не смел.

Через неделю Варравин пришел в Следственный комитет и сказал:

— Я хотел узнать, как продвигается дело моей сестры.

— В смысле? — недоуменно нахмурив брови, уточнил следователь, недавно обещавший Варравину беспристрастно во всем разобраться.

— То есть?.. — Варравин замялся, розовея лицом. — Как это в каком смысле?

— Вы вообще кто? — удивился следователь.

— Я брат Лилии Чеховской. — Роман Алексеевич говорил и чувствовал, что мертвеет душой.

— А-а, Чеховской, — вспомнил следователь. — Понятно. — Он сунул в губы сигарету и прикурил. — И что?

— Как что? — почти не слыша себя, прошептал Варравин. — Вы говорили, что следствие будет закончено в течение двух месяцев, но я не могу ждать так долго.

— Я так не говорил. Я пообещал, что через два месяца вы сможете узнать о результатах расследования.

Варравин хотел сглотнуть слюну, но вместо этого проглотил ком, сухой и колючий, похожий на кактус.

— Так, может быть, уже есть какие-то результаты?

Следователь разметал перед собой дым, обжег взглядом брата убитой учительницы и заявил:

— Вы знаете, я с вами сейчас разговариваю только потому, что вы родственник погибшей женщины. С чего вы взяли, что я обязан отчитываться перед вами за свои действия? Вы кто, — руководитель Следственного комитета? — Не находя понимания в голубых глазах посетителя, этот тип откинулся назад и пояснил: — Приостановлено дело.

— Какое дело? — совершенно не понимая, что происходит, просипел Варравин.

— Дело по факту нанесения телесных повреждений Чеховской Лилии Алексеевне, повлекших смерть, приостановлено, — терпеливо пояснил следователь, но чувствовалось, что скоро его выдержке придет конец. — В связи с неустановлением лица, совершившего преступление.

— Как это?! — взорвался сухим криком Варравин. — Я же вам принес все доказательства!

— Какие доказательства? — пробубнил следователь. — Ваши слова и пояснения сестры на смертном одре? Куда я их пришью? К заднице своей? Приду с ними в суд и начну шелестеть, вызывая смех адвокатов? Знаете что, Варравин, идите домой. Когда лица, причастные к преступлению, будут установлены, я вам сообщу в первую очередь. — Он наклонился над столом и пустил струю дыма в сторону от лица посетителя, соблюдая высокую культуру поведения. — Обещаю.

Роман Алексеевич вышел на крыльцо комитета, спустился с него, добрел до лавки и рухнул на нее как куль. Невероятно!.. У него было ощущение, что его только что изнасиловали. Он сунул руку в карман за сигаретами и наткнулся на толстую пачку бумаг.

Как же так? Варравин шел за ответом, нес новые документы, свидетельствующие о тесной связи Ляписова-младшего, сына председателя суда, с теми двумя субъектами, которые били Лилию. Он был так ошарашен, что забыл отдать следователю свои бумаги! Роман Алексеевич поднялся с лавочки и заспешил внутрь.