Книга Она назначает жертву, страница 30 – Сергей Майоров

— Ну, вы даете.

— Вы, Зинчук, тоже неплохо рыбу удите. Сегодня здесь, завтра — там…

— Да не был я в Старооскольске! — заорал Зинчук.

Даддли стал что-то бормотать Лисину.

— Помолчи, — отмахнулся тот от констебля, как от мухи, улыбнулся и спросил Зинчука: — Ты считаешь, что мне будет достаточно твоих клятв? Зинчук, ты вылетел из Канады вечером четырнадцатого, когда узнал, что на траулере сломался холодильник и выход в море состоится только через трое суток. Я проверил в офисе компании. Все члены экипажа были отпущены домой и знали, что работа начнется только восемнадцатого! Пятнадцатого в шесть утра ты был уже в Москве. В десять — в Старооскольске.

— Неужели?!

— Как говорит ваш суперопер Даддли, а ведь верно! В десять утра ты вошел в здание старооскольской прокуратуры.

— Ты посмотри, надо же, куда я притащился! — изумился Зинчук, потрясая бородкой. — В прокуратуру, значит! И что я там сделал? Плюнул в лицо Мартынову?

— Вынул «ТТ» и застрелил троих сотрудников прокуратуры, — спокойно вынимая из пачки сигарету, уточнил Лисин.

— А я не кричал при этом что-нибудь похожее на: «Это тебе за то-то», «А тебе вот это за это»? Не говорил, за что я их застрелил? — С губ Зинчука слетали тонкие нити слюны и исчезали в бородке.

— Подробности я хочу узнать от тебя.

Зинчук некоторое время остекленевшими глазами смотрел на Лисина, потом мимо него — в окно, наконец-то повернулся к констеблю и заявил:

— Я хочу адвоката. Прямо сейчас. Именно сюда. По канадским законам вы не имеете права вывозить меня из страны как багаж. Вы спятили… как вас?..

— Иван Дмитриевич.

— Вы с ума сошли, Иван Дмитриевич? — Зинчук взъерошил голову, похожую на бильярдный шар, покрывшийся щетиной.

Его обезумевшие глаза стали бегать по ресторану, посетители которого с нескрываемым любопытством следили за происходящим.

— На хрена попу гармонь? Зачем мне ваших жен вдовами делать?! Я зашел в прокуратуру и… Троих, говорите?

— Четвертого только ранил.

— Ах, да… помню. Он так не хотел умирать!.. Выжил, значит? — Зинчук вдруг резко наклонился и яростно зашептал: — Мы можем поговорить как мужчины?

— А сейчас мы что, в мехах и ожерельях пасьянс раскладываем?

— Пусть он уйдет.

— Кто? — опешил Лисин, выискивая взглядом того человека, который мог бы помешать им продолжить мужской разговор.

— Этот!.. — Зинчук повернул голову, стрельнул глазами в сторону констебля Даддли, и этим окончательно ввел следователя в ступор.

— Уж не бежать ли ты надумал?

— Господи, какое однообразное мышление! — возмутился Зинчук. — Пусть он отойдет шагов на пять. Нет, лучше на десять.

— Он знает русский язык?

— Нет, наверное. Черт его знает! Пусть уйдет, и все.

Лисин почесал подбородок и окинул рыбака взглядом. Даже при всей мощи тот вряд ли будет в силах удрать отсюда. Опять же наручники. Что Зинчук сделает? В окно выпрыгнет, что ли? Скатится по откосу, упадет в море и попытается уплыть в Гренландию?

— Мистер Даддли, могу я попросить вас оставить нас? — вежливо полюбопытствовал Лисин, точно зная, что если получит отказ, то все равно сделает так, что тот отвалит.

Фрэнк удивляться не стал, пожал плечами, сжал в руках свою шляпу, удалился к стойке и заказал кофе со сливками.

— Ну?..

— У меня есть алиби, — покосившись в сторону стойки, едва слышно прошептал Зинчук.

— Наверное, это кот Барсик, живущий в твоей квартирке в этом городке, — предположил Лисин. — Уверен, он сейчас подтвердит мне все, что угодно, лишь бы хозяин больше не оставлял его без еды на четверо суток.

— Видите ли, гражданин следователь… — Зинчук выглянул из-за плеча Лисина, дабы убедиться в том, что констебль находится на прежнем месте. — В понедельник, в это проклятое «манди», четырнадцатого, констебль Фрэнк Даддли был отправлен в командировку в Корал-Харбор. Это на одном из островов между Гудзоновым заливом и бассейном Фокса. Мистер Даддли повез туда арестанта из участка. Местные копы кого-то задержали. — Зинчук поморщился. — Что я вам рассказываю процедуру? В этом они от вас мало отличаются. Так вот… — Зинчук посмотрел через плечо следователя еще раз. — На чем это я остановился?.. Ну да, на том, что мистера Даддли три дня не было дома. Вместо него там все это время был я. — Зинчук почесал бородку и вдруг продемонстрировал способность краснеть в минуты слабости. — Я пока достаточно ясно рассказываю?

— Послушайте, Зинчук! — Лисин устало растер лицо и посмотрел на рыбака. — Я понимаю, вы долго были в море, отвыкли от русской речи. Но у меня нет времени слушать ваши побасенки. Или вы начинаете изъясняться понятными для меня категориями, или мы едем в участок, а оттуда — в аэропорт. Я ужасно истосковался по родине.

— Гражданин следователь, если бы вы истосковались не по родине, а по женскому телу, то давно уже поняли бы меня. Во всем Западном полушарии алиби мне может создать только один человек. Это жена мистера Даддли.

— То есть?

— Я и говорю, мужской разговор, без посторонних. — Зинчук качнул головой. — Пока старина Фрэнк конвоировал врагов канадского государства, мы с его женой… Господи, мне нужно рассказывать, чем мы с ней занимались?

Лисин пожевал губами.

— Вы с женой… — Он показал большим пальцем себе через плечо. — Этого полицейского?..

— Надеюсь, вы не собираетесь проверять?

— Именно это я сейчас и сделаю.

— Если вы честный человек, то не посмеете так поступить, — заявил Зинчук, краснея не только лицом, но, наверное, и душой.

— Еще как посмею. Констебль!..

— Сукин вы сын!

— Тихо, — предупредил Лисин. — А то он вам рожу набьет. — Он улыбнулся приблизившемуся констеблю, положил руку на его плечо и спросил: — Вы не угостите меня чаем? Когда я летел сюда, мне сказали, что канадцы любят украшать свои дома фиалками.

Даддли засуетился и сказал:

— Конечно, канадцы любят фиалки. Просто удивительно, что человек из далекой России знает об этом. Такова наша слишком уж интимная национальная черта.

— Не такая уж интимная, как некоторым думается, — проскрежетал Зинчук.

— Моя жена готовит чудесный кофе, — с гордостью предупредил Даддли. — А где все это время будет находиться мистер Зинчук?

— В камере вашего участка, — улыбаясь, объяснил Лисин.

Алиби, несомненно, требовало подтверждения. Лисин еще не знал, как это можно сделать, не устраивая международного скандала на уровне городов, молочных побратимов Старооскольска и Фрейшер-Бея.

Зинчук вспомнил о жене констебля в приступе отчаяния. Значит, это либо наглая ложь, либо вынужденная правда. Такое заявление в любом случае необходимо было проверить. Стоило ли пересекать Атлантический океан только ради того, чтобы просто поболтать в прибрежном кабаке с главным подозреваемым!