Книга Плоть и кровь, страница 71 – Иэн Рэнкин

Он упрямился. Он провел трудную ночь: его сонного вытащили из кровати, потом он невесть сколько часов провел с полицейским — отвечал на вопросы, объяснял, зачем на первом этаже в укромном месте хранятся ящики со спиртным. Зачем ему все это нужно?

— Но вы ведь знали, что мисс Докерти находится наверху в клубе, — гнул свое Ребус.

— Разве? — Ботуэлл развернулся вместе с крутящейся табуреткой, уронил пепел на пол.

— Вам сказали, что она наверху.

— Сказали?

— Администратор вас известил.

— Мало ли, что он говорит.

— Вы отрицаете, что он вам это сказал? Устроить вам очную ставку?

— Можете делать, что вам угодно, я все равно уже вышвырнул его отсюда. Сегодня первым делом я его уволил. Не могу позволить устраивать здесь ночлежку — от этого страдает имидж клуба. Пусть спят на улице, как все.

Ребус пытался сообразить, что общего у парнишка из Гар-Би с Фрэнки Ботуэллом. Ребус пустился во все тяжкие, только потому он сюда пришел. Кроме того, он хорошенько заправился виски в «Сэнди беллс». Он пришел сюда только потому, что ему до смерти хотелось измолотить прямо здесь, на танцполе, Ли Фрэнсиса Ботуэлла, сделать из него котлету.

Без музыки, мигающих огней, выпивки и танцующих в «Быстром шланге» было не больше жизни, чем на складе, забитом прошлогодним тряпьем. Ботуэлл, словно напрочь забыв о существовании Ребуса, поднял ногу и принялся счищать грязь с ковбойского сапога. Белые брюки так натянулись, что могли, не ровен час, лопнуть по швам или, того хуже, защемить хозяину кое-какие важные принадлежности. Сапоги были черные и мягкие, все в мелких рытвинках наподобие миниатюрных лунных кратеров. Ботуэлл перехватил взгляд Ребуса.

— Страусиная кожа, — пояснил он.

Это означало, что мини-кратеры образовались в тех местах, откуда были выдернуты перья.

— Как будто много-много крошечных жопок, — восхитился Ребус. Ботуэлл выпрямился. — Слушайте, мистер Ботуэлл, всего пара вопросов. Ну что вам стоит?

— И тогда вы уйдете?

— Прямо в эту дверь.

Ботуэлл вздохнул и снова стряхнул пепел на пол.

— Ну ладно.

Ребус благодарно улыбнулся. Он положил руки на стойку бара и подался к Ботуэллу.

— Два вопроса, — сказал он. — Зачем вы ее убили и у кого теперь дискета?

Ботуэлл уставился на него, потом рассмеялся:

— Убирайтесь отсюда.

Ребус оторвал руки от стойки.

— Я ухожу, — сказал он и пошел прочь, но остановился в дверях фойе, придерживая обе створки. — Вы знаете, что Кафферти в городе?

— В первый раз о таком слышу.

— Не важно. Важно, слышал ли он о вас. Ваш отец был священником. Вы когда-нибудь учили латынь?

— Что?

— Nemo me impune lacessit.

Ботуэлл и бровью не повел.

— Не берите в голову, Кафферти вопросы латыни ни в коей мере не волнуют. Дело в том, что вы перешли ему дорогу, вы подняли руку на его семью.

Он вышел и отпустил за собой створки двери. Да, именно так и следовало поступить — пусть Кафферти, одно его грозное имя, поработает за него. Но достаточно ли одного Кафферти, чтобы запугать американца и ольстерца?

Джон Ребус отчего-то в этом сомневался.

Вернувшись на Сент-Леонардс, Ребус первым делом позвонил в компанию, которая ставила леса в университетском дворе, потом позвонил Питеру Кейву.

— Давно хотел спросить вас, сэр, — сказал он.

— Да? — Голос Кейва был усталый, подавленный.

— Как вы еще остаетесь на плаву, ведь церковь перестала поддерживать молодежный клуб?

— С трудом. Пытаемся выжать хоть что-то из всех, кто подвернется.

— Этого хватает?

— Нет.

— Вы не субсидируете клуб из собственного кармана? — (Услышав это, Кейв рассмеялся.) — Что же тогда? Спонсорство?

— В некотором роде.

— В каком роде?

— Ну, просто нас поддерживает человек, который видит пользу в нашем клубе.

— Вы его знаете?

— Откровенно говоря, ни разу его не видел.

Ребус решил рискнуть:

— Фрэнсис Ботуэлл?

— Откуда вы знаете?

— Да сказал кто-то, — солгал Ребус.

— Дейви?

Значит, Дейви Саутар знаком с Ботуэллом. Что ж, все складывается. Может быть, они знакомы по футбольной команде при районной ложе, может, по какой-то другой линии. Пора менять тему.

— Да, кстати, а чем занимается Дейви?

— Работает на скотобойне.

— Так он не строитель?

— Нет.

— И последнее, мистер Кейв. Мне одна строительная компания назвала имя. Малки Хастон. Восемнадцать лет. Живет в Гар-Би.

— Я знаю Малки, инспектор. А он знает вас.

— Это как?

— Любит тяжелый металл, всегда носит футболку какой-нибудь группы. Вы с ним говорили.

Черная Футболка, подумал Ребус. Приятель Дейви Саутара. С белыми крошками в волосах, которые Ребус поначалу принял за перхоть.

— Спасибо, мистер Кейв. Пожалуй, это все, — сказал Ребус.

Все, что ему требовалось.

Когда он положил трубку, к нему подошел полицейский в форме и передал материалы, которые Ребус запрашивал по недавним и не очень кражам со взломом. Ребус знал, что ищет, и поиски не отняли у него много времени. Приобрести кислоту не так-то просто, если только у тебя нет веских оснований для такой покупки. Куда легче кислоту украсть. А где можно найти кислоту?

Кражи со взломом в общеобразовательной школе в Крейги. Обычная история. Что-то вроде производственной практики для ученичков с криминальным уклоном. Практиканты отрабатывали такие полезные навыки, как умение срывать шпингалеты на окнах и отжимать фомкой двери. В зависимости от успехов одни становились профессиональными взломщиками, другие — укрывателями краденого. Как известно, на рынке спрос диктует предложение, ну да экономика не была сильной стороной этих юных дарований, делающих первые шаги в своей многообещающей карьере. Три месяца назад неизвестные проникли в Крейги среди ночи и ограбили школьный буфет. Кроме того, они вскрыли физический и химический кабинеты. Подсобка химического кабинета тоже была закрыта на замок, но они снесли и его, уперли большую бутыль метилового спирта, еще несколько ингредиентов для коктейля и три бутыли толстого стекла с разными кислотами.

Сторож, который жил в небольшом сборном доме на территории школы, ничего не видел и не слышал — смотрел какую-то комедию по телевизору. А если бы что и видел, то, вероятно, не рискнул бы высунуть нос из дому. Не все ученики школы обладали спасительным чувством юмора и были воспитаны в уважении к старшим.