Книга Батальон крови, страница 62 – Виталий Лиходед

— Может, там еще пленные есть? Мы же не знаем. А эти, которых мы освободили, вон на развалинах залегли, — показал Григорий рукой.

— Знаю. Пусть воюют. Ну что, пошли, а то одному как-то неспокойно.

— Рацию брать?

— Нет. Пусть здесь лежит.

Комбат и радист пошли на другую сторону станции. Киселев нашел Георгия и приказал проверить все составы, но не успел он этого сказать, как, совсем рядом разорвался снаряд. Все попадали на дорогу, укрываясь от осколков. Вслед за мощным взрывом, разбросавшим булыжники с дороги, словно град, полетели подарки от немцев.

— Из минометов бьют! Артподготовка! Значит, скоро появятся! — крикнул командир. — Да что им здесь нужно?

В это время с боковой улицы, той самой — узкой, откуда вчера Киселев ворвался на станцию, появились новые солдаты.

— Пополнение, что ли? — удивившись, произнес он. Комбат привстал и, прижимаясь к стене разрушенного дома, подбежал к ним.

— Ребята, вы чьи? — крикнув, спросил он. Из-за дома вышел майор и, увидев Киселева, ответил:

— Мы сами по себе. У нас задание.

Он посмотрел на вагоны и спросил:

— Вы их не проверяли?

— Я послал недавно туда взвод, но пока, кроме вчерашних пленных, новостей никаких.

— Каких пленных?

— Освободили пленных из вагона. Вон они все, на развалинах залегли — улицу держат.

— Хорошо, мы к составам, а ты давай держись. Скоро попрут.

— Что там в этих вагонах?

— А тебе-то зачем?

— Я же понимаю, что станция не причем, тем более все рельсы разбиты. Хочу знать, за что мы тут умираем?

— Да я и сам толком не знаю. Слышал, что архив немецкий, а может ценности какие? Они ведь как, немцы? Хапнуть хотят золота, форму снять и где-нибудь в подвале залечь на месяц — два. А там, поди разбери, кто воевал, а кто нет?

— Да, это точно. Ну что ж будем держать станцию. Ты, майор, если моих увидишь, пришли сюда.

— Хорошо, — ответил офицер и, махнув рукой, побежал вместе с солдатами к стоящим эшелонам.

Киселев вернулся к широкой дороге, позвал Григория и приказал вернуться в штаб и выйти на связь. Гриша короткими перебежками добежал до домика схватил рацию и, посмотрев в окно, решил с ней прибежать к комбату.

— Ты что? Здесь же не слышно. Давай хоть в подвал спустимся?

— Нет, в подвале может связь оказаться плохой, лучше в подъезд.

— Хорошо, давай за мной.

Они вбежали в подъезд, Григорий быстро включил рацию и стал вызывать штаб — «Поле семь». На площади станции и на дорогах продолжали методично взрываться снаряды.

Штаб ответил сразу. Гриша отдал «говорилку» Киселеву и комбата тут же перевели на командующего 43-й армией. Генерал выслушал его и пообещал прислать пополнение. Он согласился с тем, что немцы зря обстреливать отдельно взятый участок не станут, и приказал всеми силами удерживать станцию.

Комбат еще выслушивал указания, как за соседним домом послышались автоматные очереди. Киселев отдал наушники и микрофон Григорию и, ничего не сказав, выбежал на улицу. Радист отключился, забросил рацию за спину и последовал за ним. Выбежав из дома, он оказался под плотным обстрелом. По главной улице шли толпой немцы, прикрываясь двумя броневиками. Они ехали друг за другом и стреляли по бойцам батальона и пленным из пулеметов.

Танк, что перекрывал дорогу, выстрелил, окутав улицу белым дымом. Первый броневик подлетел на метр в воздух и, упав на бок, загорелся. Второй из-за него не мог проехать дальше, но он продолжал стрелять. Танк выстрелил второй раз, и оставшаяся бронемашина от удара отъехала назад. Немцы выскочили из нее, и машину обволокло черным дымом. Откуда-то из-за дома, с середины улицы на немцев напал отряд подкрепления. Фашисты — те, что успели — отступили и растворились в переулках. Выстрелы затихли, лишь изредка где-то за домами были слышны короткие очереди.

Комбат выскочил из-за развалин дома и быстрым шагом пошел к пополнению. Григорий побежал за ним. Пока Киселев разговаривал с прибывшими офицерами, радист подошел к подбитым бронемашинам и, увидев искореженные от выстрела танка трупы, замер. Совсем молодые ребята в немецкой форме лежали, разорванные, на дороге. Он пытался отвернуться, но голова стала словно каменной, глаза продолжали смотреть. Ему показалось, что кто-то специально держит его за голову, заставляя смотреть:

«На, наслаждайся! — слышал он голос внутри себя. — Запомни, какая я — Война, на что способна! Могу превратить человека в страшный кусок мяса! И ты, если ослушаешься — станешь таким же».

Григорий продолжал смотреть. Голова закружилась, и он рванулся в сторону и разорвал эту связь с войной и смертью. Солдат отбежал в сторону: ему показалось, что все вокруг смотрят на него. Он забежал за дом и, увидев лавку, подошел к ней. Снял рацию и, глубоко вздохнув, посмотрел в грязное от копоти небо. Солнце пыталось пробиться сквозь черные тучи, его лучи будто дрались с этой тьмой. Они то побеждали, вырываясь и освещая землю очищающим светом, то проглатывались новой черной тучей. Гриша сел на лавку и решил закурить. Достал табак с газетой и уже оторвал кусок бумаги, как вдруг увидел двух бойцов. Они тащили в дом обезумевшую девушку. Ее глаза смотрели куда-то в сторону, она не понимала, что происходит вокруг. Летнее, белое платьице на ней было разорвано. Обнаженная левая грудь торчала, а кусок обожженного платья болтался на поясе. Она пыталась идти, но хромала: у правой туфельки не хватало каблука. Григорий посмотрел на нее и вспомнил свои мысли о войне.

Ее просто контузило, — подумал Григорий, но тут до него дошло, что именно хотят сделать эти солдаты. Он сорвался с лавки и побежал к ним. Сходу ударил первого ногой по «мягкому месту», а второму отвесил оплеуху, да так что у бойца слетела шапка.

— Вы куда ее тащите? — заорал он.

— Да ты чо, парень? Фашистку пожалел? — возмутился худой солдат, отряхивая с шинели снег.

— За это знаешь, что вам будет? Насильники-мародеры! В штрафбат или нет — на месте шлепнут!

— Да ты чо, совсем охренел? — возмутился второй боец, надевая упавшую шапку. — Все равно ее расстреляют.

— Кто ее расстреляет? Она же из населения! У нее что, в руках автомат?

— Нет, — ответил худой солдат.

— Где вы ее нашли?

— Да вон из подвала вылезла.

— Все, валите отсюда. Здесь на улице наш батальон, я ее сейчас отведу к санитарам. Вы что, не видите — она контуженная. А вы как звери, бабу поймали! Валите отсюда, пока обоим не навалял. Вам что, девчонок мало?

— А где их взять?

— Война скоро кончится, домой вернетесь, там одни женщины, мужиков сколько побило. Без внимания не останетесь.

— Да пошел ты! — разозлившись, крикнул худой солдат. Он вцепился девушке в руку и сильно дернул ее к себе. Немка не удержалась и упала. — Отдай! Наш трофей! Домой еще вернуться надо! Посмотри, сколько народа погибло! А-а, ты, видать, ее сам захотел?