Книга Война "невидимок". Последняя схватка, страница 9 – Николай Шпанов

— «Зеефальк» — наше единственное спасательное судно. А время такое, что оно может понадобиться в любую минуту. Не хочется понапрасну угонять буксир из порта.

— Положитесь на меня. Я справлюсь своими силами, — согласился Минкнер.

Через десять минут сторожевой катер с десятком эсэсовцев на борту отвалил от дальнего конца пристани Тромсё и, набирая скорость, пошел к устью Тромсёсунда.

Очутившись в кокпите катера, Минкнер завернулся в плащ и растянулся на диванчике, приказав разбудить его, когда покажется парусник.

Охранники расположились вокруг откидного столика, появились карты. Партия ската была в самом разгаре, когда в люк просунулась красная физиономия матроса.

— Парусник в виду!

Собрав карты, охранники неохотно полезли на палубу. Следом за ними, протирая глаза, появился и сам Минкнер. Он навел на парусник бинокль:

— Он поднимает наш флаг. Они волокут руду из Нарвика. Но хотел бы я знать, за каким чертом понадобилось им заворачивать в нашу дыру?

— Посмотрите на его осадку, господин штурмфюрер, — позволил себе заметить шкипер. — Он принял в трюмы больше воды, чем могут откачать помпы.

— Откуда вы знаете?

— Разве вы не видите, как она льется сквозь все шпигаты, господин штурмфюрер?

— Не можешь ли ты разобрать название?

— «Черный орел», господин штурмфюрер, — услужливо ответил один из эсэсовцев.

— В этом виде он больше напоминает мокрую курицу, а?

— Остроумно сказано, господин штурмфюрер. — Шкипер угодливо хихикнул. — Боюсь, что эта курица не протянет больше чем до полудня.

Хотя Минкнер решительно ничего не понимал в таких делах, он важно согласился.

— Да, черт возьми, его дела швах!

Катер приближался к «Орлу», Минкнер приказал просигнализировать: «Капитану прибыть с судовыми документами».

На «Черном орле» не отрепетовали сигнала.

— Кой черт, ослепли они, что ли? — сердито проворчал Минкнер и, взявшись за мегафон, велел еще сблизиться с барком. Когда расстояние было не более двухсот метров, он крикнул:

— Эй, вы! Какого черта не отвечаете на сигналы полицейского катера?

— У нас не осталось сигнальщика.

— От капитана-то у вас что-нибудь осталось?

— Я капитан. Что вам нужно?

— Осмотреть вашу посудину, проверить судовые документы и ваших калек.

— Кто говорит?

— Начальник поста береговой стражи штурмфюрер Минкнер.

Тот, кто называл себя капитаном «Черного орла», сразу изменил тон:

— О, господин штурмфюрер, тысяча извинений! Что угодно приказать господину штурмфюреру?

— Садитесь в шлюпку и приезжайте ко мне с судовыми документами, а потом я поднимусь к вам на борт.

— К сожалению, господин штурмфюрер, — ответил капитан «Черного орла», — у нас не осталось ни одной исправной шлюпки.

— Я вижу почти все ваши шлюпки на месте, — с удивлением сказал Минкнер.

— Они все текут, как решето.

— Послушайте, вы! — рассердился Минкнер. — Голова у вас еще не течет?

— Боюсь, что через несколько часов именно это ей и предстоит, если нам не подадут помощи.

— Какого же дьявола вы не вызываете спасательное судно?

— Машинное отделение под водой. Радиосвязи нет.

— Да что с вами в конце концов случилось?

— Если господину штурмфюреру будет угодно прибыть ко мне на борт, я буду иметь честь доложить все подробно.

Минкнер колебался. Ему не хотелось отправляться на корабль: а вдруг эта чертова посудина возьмет да потонет? Сразу, как продырявленная кастрюля! Наверно, бывает ведь и такое. Нет, это слишком опасно.

Он крикнул в сторону «Орла»:

— Выкладывайте, что случилось.

— Сообщение не из тех, которые следует знать всему свету.

Минкнер с явной неохотой приказал шкиперу подойти к борту «Черного орла» и неуклюже перелез на трап парусника. За ним последовал десяток его черномундирных охранников. Торжественно, как похоронная процессия, они поднялись по трапу. Впрочем, восхождение было не особенно длинным: большая часть трапа была уже под водой.

Не желая бить свой катер о борт парусника, немецкий шкипер отошел на сотню метров.

Глядя, как Минкнер в сопровождении своей команды скрылся в дверях кормовой рубки, шкипер с завистью облизал губы. Он представил себе шеренгу бутылок на столе кают-компании парусника — первое, с чем, вероятно, пожелает ознакомиться бравый штурмфюрер. Прошло с полчаса. Наконец Минкнер появился в дверях рубки и прямо оттуда крикнул:

— Эй, на катере!.. — Тут он запнулся, как бы размышляя, что сказать дальше, и не очень уверенно, сбиваясь, продолжал: — Радируйте на пост… выслать «Зеефальк» сейчас же… дайте точные координаты.

— Кажется, он уже проинспектировал винный погреб «Орла», — пробормотал шкипер и громко ответил Минкнеру: — Будет исполнено, господин штурмфюрер. Прикажете подойти к борту?

Было ясно видно, что Минкнер открыл было рот, чтобы что-то ответить, но вдруг, словно поперхнувшись, неуверенно сказал:

— Отправляйтесь в порт. Я вернусь на «Зеефальке».

Шкипер обомлел, потрясенный неожиданным мужеством эсэсовца.

— Вы хотите оставаться на тонущем корабле?

Секунда молчания — и неуверенный крик Минкнера:

— Делайте, что приказано!.. Только, ради бога, поскорее радируйте насчет спасательного буксира, — слышите вы?

— Радист уже работает, — ответил шкипер и, решившись, крикнул: — А нельзя ли перебросить нам оттуда парочку флаконов чего-нибудь живительного?

Минкнер оглянулся внутрь рубки и тотчас прокричал шкиперу:

— Убирайтесь ко всем чертям, не то я…

Шкипер не стал ждать продолжения тирады. Через несколько минут катер уже нырял в белой пене далеко от «Черного орла».

Прошло не менее двух часов, прежде чем в этом квадрате, на месте сторожевого катера, показался силуэт спасательного буксира «Зеефальк». Его могучая грудь уверенно расталкивала волны.

По-видимому, шкипер сторожевого катера успел подробно описать по радио положение «Черного орла»: на буксире уже готовили толстые рукава шлангов. Легкое облачко пара вилось над мощными спасательными помпами, способными, кажется, высосать самый океан, а не то что откачать затопленные трюмы какого-то барка. Командир буксира, краснолицый пожилой немец с седыми усами, стоя рядом с рулевым, разглядывал «Орла», погрузившегося уже чуть не до самого фальшборта.

Когда расстояние между судами сократилось настолько, что можно было переговариваться, командир буксира взял мегафон: