Онлайн книга «"Штурмфогель" без свастики»
|
Таранным ударом полевая армия Паулюса и танковая Гота прорвала Юго-Западный фронт русских и ринулась на восток. - 1 - На утро 18 июля 1942 года Мессершмитт назначил новое испытание «Штурмфогеля», но его задержали дела в Берлине, и в Лехфельд он приехал лишь к вечеру. Сам Зандлер без главного конструктора проводить испытания «Штурмфогеля» на этот раз не решился. Мессершмитт вернулся из Берлина в самом радужном настроении. - Профессор, скоро я вам смогу предоставить отпуск, — объявил он Зандлеру, — вы поедете в Швейцарию или на Средиземное море. Зандлер в недоумении потер свой шишковатый лоб: - Я не понимаю вас, господин конструктор… - Скоро поймете. На Востоке у нас идут дела превосходно, с Россией к началу зимы все же мы покончим, а потом, дорогой профессор, очередь за Индией, Америкой, даже Южной… - Тогда придется свернуть работы над «Штурмфогелем»? — уныло протянул Зандлер. - Наоборот! — Мессершмитт возбужденно прошелся по бетонной полосе. — «Штурмфогель» — это прародитель тех самолетов, которые я вижу в будущем. А те машины будут иметь стремительную скорость, может быть сверхзвуковую, и огромную бомбовую нагрузку! Они сотрут в пыль все небоскребы янки. Зандлер подумал, что Мессершмитт, очевидно, в Берлине был на каком-то заседании, где обсуждались новые перспективы, открывающиеся перед авиапромышленниками. «Штурмфогель» стоял на краю аэродрома. Около него утро и день возились инженеры и механики. Все было проверено и перепроверено, но они не могли уйти от самолета по той лишь причине, что вложили в «Штурмфогель» слишком много своего труда. Мессершмитт и Зандлер повернули к самолету. - Разрешите начать испытания? — спросил Зандлер. - Разумеется, но перед этим я хочу поговорить с пилотами Вайдеманом и Пихтом. Зандлер послал за ними механика. Мессершмитт оглядел пилотов с явным удовольствием: - Как вам нравится работать у меня, господа? - Благодарим, господин конструктор, — ответил Вайдеман. - Я придумал такую штуку… Если «Штурмфогель» взлетит, то со стороны в воздухе за ним будет присматривать другой пилот. Вы, Пауль. - Понятно, — кивнул Пихт. - А вы, Альберт, по расчетам, очевидно, взлетите вот здесь. — Мессершмитт топнул по бетонке. — По расчетам… Но, к несчастью, иногда бывает, что и мы, конструкторы, ошибаемся. Вайдеман криво усмехнулся. В душе он недолюбливал и конструкторов и инженеров. Ему казалось, что они слишком много времени проводят за бумагами, а не около своего самолета. Но Мессершмитт в это время глядел за аэродром, туда, где начинался кустарник. - Надеюсь, прошлой ошибки не повторится. Ребятишки Юнкерса сделали, кажется, неплохой мотор… Можете готовиться к полету. - «К несчастью», «кажется»… — проворчал Пихт, когда они с Вайдеманом отошли. — Не завидую тебе, Альберт. Когда-нибудь ты наладишься в лучший мир. Вайдеман шел задумавшись. - И там передашь богу привет от меня, грешника, — продолжал Пауль. - А бог есть? — вдруг серьезно спросил Вайдеман. - Нет, бога нет, — ответил Пихт. Вечером Вайдеман зашел в ресторан «Хазе» и там встретил Пихта. Несколько рюмок он выпил одну за другой и захмелел. - Пожалуй, хватит, Альберт, — остановил его Пихт, — тебе ведь завтра лететь. - Чепуха! «Штурмфогель» взлетит у меня, как стрекоза. - Ну, тогда выпьем за то, чтобы ты завтра не сломал себе шею. - Если признаться по совести, я все-таки боюсь этой машины, Пауль, — нахмурился Вайдеман и опустил голову. — Я не знаю, когда она начнет взбрыкивать, Я делал на ней подлеты. Треску много, а сил нет. Пихт подлил вино в рюмки: - Это я виноват, что впутал тебя в эту историю. - Брось… Это все же лучше, чем на фронте. Здесь мой враг — мой же самолет… Я не знаю, в какой момент он подставит подножку. Вайдемана уже заносило, и он начинал повторяться. Вдруг Пихт заметил Гехорсмана, который решительно пробирался через толпу танцующих к их столику. Добравшись наконец, он шумно засопел: - Господа, завтра полеты, а вы… - Пошел вон, рыжий пес! — закричал Вайдеман. - Как вас развезло. А ну, вставайте! Огромными руками, как клешнями, Гехорсман обхватил Вайдемана и потащил к выходу. Пихт отворил дверцу своего «фольксвагена». Гехорсман приложил ко лбу Вайдемана платок и вылил на голову остатки сельтерской. Тут Вайдеман пьяно всхлипнул: - Милый рыжий песик, ты всегда шел со мной рядом. Испания, Польша… Господи, я никогда не мог пожаловаться на мою машину. Я знал ее каждую косточку. Ты истинный немецкий мастер. Такие вот руки, — Вайдеман попытался схватить руку Гехорсмана, — всегда умели держать молот и винтовку… Дай я тебя поцелую, рыженькая моя собачка… - Хватит лизаться, — легонько отталкивая Вайдемана, проворчал Гехорсман. — Я тебе не девчонка, а отец семерых детей. - А где они? - Солдаты фюрера, бьют русских… - Дай мне еще выпить за твоих солдат, Карл. - Э, нет. Я провожусь с вами всю ночь, но к утру сделаю трезвым, как стеклышко… Потому, что вчера перепил, Вайдеман и был в миноре. - «К несчастью», «кажется»… — повторил Пихт, явно смакуя слова Мессершмитта. - Чего ты заладил одно и то же? — раздраженно спросил Вайдеман. - Когда-нибудь мне придется раскошеливаться на цветы к гробу лучшего друга… - Прекрати! — оборвал Вайдеман, кривясь от головной боли. — Что-то я все хуже и хуже стал тебя понимать. Пихт и сам почувствовал, что сказал не то. - Нервы, наверное, сдают. Гибнут люди — сначала Удет, потом Мельдерс, потом… - Прошу. Давай перед полетом не будем говорить о смерти. Я ее, курносую ведьму, сам боюсь. Вайдеман пошел к своему самолету, Пихт — к своему. - Ну, рыжий дьявол, снаряжай! — крикнул, стараясь казаться беспечным, Вайдеман. Карл Гехорсман помог ему надеть парашют и взобраться на крыло. Вайдеман с облегчением опустился на сиденье и осмотрел кабину. Все в порядке. На привычных местах замерли знакомые стрелки. Они оживут, когда загрохочут моторы. Впереди, сквозь прямоугольник броневого стекла, была хорошо видна бетонная полоса. Вайдеман покосился на узкие, уходящие назад крылья. Далеко вперед из-под них высовывались круглые, сигарообразные двигатели. «Черт знает, что можно ждать от вас?» — подумал Вайдеман и устало провел рукой по лицу. Сухо щелкнул переключатель рации. |