Онлайн книга «"Штурмфогель" без свастики»
|
Пихт и Зейц взяли плавки и шапочки, вышли к воде. В этот час купающихся было мало. Зейц упал на песок, раскинул руки. - Если бы ты знал, Пауль, как тяжело мне! — пробормотал он, закрывая глаза. - Не понимаю тебя, Вальтер. - Мне иногда просто невыносимо ощущать свое одиночество, и так надоело копаться в грязных душах людей… - Наверное, ты озлобился, Вальтер? Зейц быстро поднялся на локте: - Да, я озлобился! Я чувствую, что кругом много врагов. - Высокие слова, сказанные высоким стилем, — усмехнулся Пихт. - Ты знаешь, что вот уже несколько лет не дает мне покоя один человек… Март! - Не знаю и знать не хочу. - Так вот, к нему прибыл связной — Хопфиц! Зейц сел и уставился на Пихта, который сквозь темные очки, как всегда, безучастно смотрел на далекие облака. - Что же ты молчишь? - А что мне прикажешь делать? Ловить шпионов — это по твоей части. - Я хочу знать твое мнение, Пауль, — просительно проговорил Зейц. «Ого, Зейц узнал немало, — подумал Пихт, — надо действовать немедленно». - Хопфиц хороший специалист, — сказал Пихт. - А если он русский? - Ты правда устал, Вальтер. Возьми отпуск, отдохни. - Какой, к дьяволу, отпуск! Мне кажется, что готовится какая-то жуткая диверсия. Пихт поднялся и, сняв очки, с усмешкой поглядел на Зейца: - Вальтер, я прошу тебя об одном: не ввязывай меня в свои дела, я в этом ничего не понимаю. - Все вы чистоплюи! Если хочешь знать, то оберштурмбаннфюрер Вагнер в Берлине сейчас лихорадочно разыскивает концы Хопфица. Вполне может случиться, что русские заслали его от имени Клейна и одновременно убрали штандартенфюрера. Его направление я сдал на экспертизу. Завтра ответят, подлинное ли оно. - Ну что ж, — помедлив, хмуро сказал Пихт, — сегодня ты откровенен, как никогда. И ты думаешь, я не знаю почему? Потому что и ты и Коссовски подозреваете меня в измене рейху. Так? Зейц зло посмотрел Пихту в глаза: - Я бы давно арестовал тебя… - Тогда в первую очередь ты поставил бы под удар себя. - Ты снова намекаешь на Испанию? - Нет, на те двести пятьдесят тысяч марок, которые лежат в швейцарском банке. Зейц дернулся всем телом, словно его ударили плетью. - Ты не можешь знать этого! — У него пересохло в горле, и сказал это он с трудом — хрипло и тихо. - У меня есть весьма надежные доказательства, Вальтер. Не вся же испанская валюта ушла в казну рейха, кое-что прилипло и к твоим рукам. Но, повторяю, мне от тебя ничего не нужно, и я не сделаю тебе ничего плохого, пока ты не встанешь на моем пути. Зейц сделал движение к одежде, где лежал пистолет. - Спокойно, Вальтер. — Пихт положил свою руку на его руку. — Ты меня знаешь давно, я умею шутить, но когда говорю серьезно, то это серьезно. - Т-ты… Март! — прошептал в ужасе Зейц. - Думаю, мы сработаемся с тобой, Вальтер, — не обращая внимания на слова Зейца, продолжал Пихт, — и если тебе дорога жизнь, постарайся уехать в ближайшие дни… в целях своей же безопасности. Зейц уткнулся в песок, его руки дрожали. «Пожалуй, я погорячился, — подумал Пихт, — ну, да все равно. По крайней мере, теперь я твердо уверен, что Хопфицу надо скрываться немедленно». - Я хочу выпить, — пробормотал Зейц, поднимаясь. - Давай лучше пойдем в воду. Говорят, плохая примета — раздеться и не искупаться. Вода была по-весеннему холодной, даже захватывало дыхание. Зейц поплыл на середину озера. Пихт догнал его и как ни в чем не бывало воскликнул весело: - Ах, как хорошо, Вальтер! Зейц ушел в глубину и вынырнул у берега. «Все же надо быть настороже, — подумал Пихт. — Мало ли что взбредет в голову этому болвану». …Зейц пил много и не пьянел. Он опрокидывал рюмку за рюмкой и мрачно смотрел на графин. Лишь к вечеру его стало заносить. Водка сначала согрела душу, сделалось легче. Что-то он забормотал о старой дружбе, вспоминал дни молодости в Швеции. Потом плакал, потом стал кричать. «Эх, какое еще будет похмелье…» — подумал Пихт, с трудом втащил Зейца в «мерседес» и отвез домой. В этот же вечер он зашел к Хопфицу и рассказал обо всем, что произошло в купальне. - Я искал тебя сегодня, — сказал Хопфиц. — Приехал Коссовски и о чем-то долго говорил с Вайдеманом. Пихт сжал кулаки: - Вот кого, Сеня, надо бояться больше всего… Сегодня же ты должен обязательно исчезнуть. Ты свое дело закончил. - Даже составил кое-какие наброски. - Письмо я передам тебе поздней. Сейчас немедленно иди к дубу у кафе «Добрый уют». Ты ведь там спрятал вещи? Расставшись с Хопфицем, Пихт заехал за Эрикой. Он направил машину в сторону Аугсбурга. - У меня такое ощущение, будто скоро что-то произойдет, — сказала девушка, положив голову на плечо Пихту. - Почему? - Я сужу по отцу. Он совсем изнервничался. Кажется, он тайно переводит деньги в швейцарский банк. - Ого, я был гораздо худшего мнения о твоем отце. - Ты редко бываешь со мной! - Сейчас много хлопот. - Пауль, — Эрика заглянула ему в лицо, — скажи мне правду: мы победим? - Смотря кто «мы»… - В объединении немецких женщин все готовятся вступать в нацистскую партию. Сейчас ведь Германия переживает трудные времена? - Нынешняя Германия — да. - Мне кажется, женщины должны встать вместе с мужчинами на защиту родины. - Нет, ты не связывайся с ними. - Скажи, Пауль, ведь когда-нибудь кончится война? - Должна. - Тогда я тебя больше никуда не отпущу! Пихт грустно улыбнулся. Острая жалость к девушке заставила Пихта притормозить и свободной рукой крепко обнять ее. - Эрика, если когда-нибудь не будет меня, ты постарайся жить по-другому — лучше, честней, что ли… - Я и стараюсь… - Наверное, ты переживешь это чертовски проклятое время, но всегда помни: другие люди так же страдают, любят, мечтают, радуются и так же сильно хотят покоя, как ты и я. Пихт говорил и говорил Эрике о какой-то новой жизни, которую надо построить, и главное, суметь дожить до нее. Эта жизнь представлялась смутно, без реальностей. Он не знал еще, какая она будет, но Эрика понимала, что Пауль, как никогда, открывал перед ней душу, и слезы любви и благодарности текли по ее лицу. |