Книга Креститель, страница 21 – Александр Прозоров

Мир вокруг мгновенно наполнился звуками: звоном железа, криками, пронзительным женским визгом. Середин обернулся — боярская холопка лежала на спине, пытаясь удержать тянущегося к горлу упыря. Тот рвал ее руки в стороны, жадно щелкая челюстями. Ведун взмахнул кистенем, кидая его в цель. Убить нежить двухсоттраммовый серебряный слиток не смог, но ушиб существенно, заставив поднять голову. Олег наклонился, выдернул из мертвого тела саблю, двинулся к упырю. Тот распрямился, поднимая меч, и сделал шаг навстречу, издав непонятный утробный хрип.

— Ты часом не простудился, родной? — усмехнулся Середин, стреляя взглядом по сторонам.

Щитов нигде не валялось, к своему бежать было далеко. «Ладно, обойдемся…» Олег повернулся правым боком вперед, выставил клинок, повернутый выгнутой стороной вверх. Снова услышал хрип, но на этот раз уже довольный — один из упырей, забравшись на телегу, раздирал горло беспамятному Тихону. Хотя теперь уже мертвому.

Упырь рванулся вперед, разрезая воздух мечом сверху вниз. Ведун поймал его клинок на середину сабли, отпихнул в сторону, делая шаг к нежити, и обратным ходом попытался снести ей голову — та ловко пригнулась, развернулась… И оказалось, что они всего лишь поменялись местами.

— Ладно, — кивнул Середин и, пользуясь преимуществом более длинного и легкого клинка, сделал прямой выпад. В середине броска он чуть «уронил» кончик сабли и снова поднял, когда парирующий удар меча проскочил над лезвием.

Остановить и двинуть обратно свое тяжелое оружие нежить не успела, но вовремя отклонилась назад, спасая горло от убийственного прикосновения. Тут же махнула клинком слева — и теперь настала очередь отпрыгивать ведуну. Упырь ударил с другой стороны — но на этот раз Олег сделал шаг навстречу, принял меч у основания рукояти, сдерживая смертоносную инерцию, и рубанул перед собой. На расстоянии в полтора шага нежить увернуться не успела, и сабля, прорезав шлем почти до середины, глубоко вошла в череп. Упырь попятился, мотая головой, однако теперь ведун сабли не упустил, а потянул ее вниз, заставляя врага смотреть только в землю и одновременно толкая назад. Корня за своей спиной упырь не заметил, споткнулся. Сабля вырвалась из раны, и ведун, нагоняя падающее тело, резанул его по горлу.

Что-то по-кошачьи вякнуло, прошелестело в воздухе и, звучно шмякнувшись об осину на высоте в два роста, упало вниз. Упырь с окровавленным лицом попытался встать на четвереньки. От телеги за ним, размахивая булатом, поспешал богатырь — но Олегу было ближе. Сверкающий взмах — и голова откатилась в сторону. Тело поползло на карачках назад, но уже через несколько шагов замерло и растянулось в рыхлой листве.

— Ну-у, кто еще остался? — с надеждой вопросил Радул, оглядывая остров, но схватка была окончена.

— Единственное, что в этом хорошо, — перевел дух ведун, — так это то, что осины вокруг навалом. Надо бы этим архаровцам по колышку в сердце вогнать. И прикопать в тихом месте, дабы некромант какой-нибудь не нашел.

— Кто? — не понял боярин.

— А, неважно, — отмахнулся Середин, загоняя саблю в ножны. — Пойду, кистень поищу.

На телеге тоскливо и протяжно, на одной ноте, завыла Пребранина девка. Вероятно, обнаружила Тихона.

— И костер нужно сложить, — добавил Олег. — Хоть одного проводим по-человечески…

На все ушло около часа. Пройдя по ближним зарослям, холопы наломали сушняка, сложили на центральной, пока еще не заросшей, площади деревни поленницу, водрузили на нее завернутого в рогожу Тихона.

Олег тем временем свалил молодое деревце, нарубил колышков. В полусгнившие тела они входили без особого труда. Всех шестерых упырей кинули в наполовину засыпанный, уже никому не нужный колодец, после чего забросали остатками сруба и землей.

Вавила Черный запалил пучок мелкого хвороста, сунул его в угол поленницы, и вскоре поминальный костер с ревом взметнулся ввысь. Следя за небом, люди расселись неподалеку, доедая последние пироги и запивая их шипучим, чуть кисловатым медом.

— Хорошим был человеком Тихон, — первой вспомнила Пребрана. — Отзывчивый, веселый.

— Да, славный молодец, — кивнул Вавила. — Работящий, честный.

— Друг хороший, во всем на него положиться можно, — добавил Базан.

— Руки умелые, — сказал Третьяк.

— Жаворонки! — с облегчением вскочил на ноги Олег. — Жаворонки за его душой прилетели. Стало быть, не пропадет. Покажут ему дорогу к Калинову мосту.

— Жаворонки, — подтвердил боярин. — Прилетели. — Бурдюк с хмельным медом опять пошел по кругу.

— Одного понять не могу, — передавая питье Вавиле, вслух подумал Середин. — Почему упыри на нас днем накинулись? И почему на нас? Обычно эти твари при свете бродить не любят. И жрут чаще всего родственников, а не кого попало. Да и вообще… Мы ведь вчера тут бродили, но мертвецы даже не шелохнулись. А вот к обозу мавка притащилась… Не то тут что-то, не то…

Ведун поднялся, с интересом обозрел спутников:

— Так, мы с Радулом и Базаном им вчера были неинтересны. Вавила, у тебя родичи в здешних местах не пропадали?

— Упаси меня Хорс, боярин, — отмахнулся холоп. — Откуда?

— Третьяк?

— Да кто же из родичей моих в сию дыру гиблую сунется? Не, боярин, мы ближе к дому…

— А ты что скажешь, боярыня?

— Я свой род весь наперечет знаю, — вскинула подбородок Пребрана. — Никто у нас неведомым не пропадал.

— Ты чего скажешь, Рада?

— Спаси тебя боги, боярин, — упала перед ним на колени девка, схватила за руку и принялась ее яростно целовать. — Спаси тебя боги, живот ты мой ныне уберег. За то вечно молить за тебя стану. А родичей не знаю своих. В усадьбе родилась, а от кого — не ведаю.

— На телегу, Рада, ступай! — грозно прикрикнула на нее, поднимаясь, Пребрана. — Иди, иди, рогожи натяни, добро проверь.

Боярышня подошла к ведуну.

— Не серчай, боярин, — положила она ладонь ему на запястье. — Родичей своих она и впрямь не знает, однако же не из дальних они краев, а наши, местные. А коли так, сюда попасть не могли.

— Отчего сердиться? Это как раз хорошо. Но если не люди — тогда что нечисть к обозу так манит, что она и ночью лезет, и днем покоя не дает? Может, везем чего не то?

Потирая запястье, которое с момента гибели последнего упыря перестало ощущать крест, ведун направился к телегам. Миновал одну, пронеся над ней ладонь с растопыренными пальцами, подступил к следующей. Кожа почувствовала привычное тепло от близкого колдовства. Середин остановился, поводил рукой еще. Холодно, горячо. Опять холодно… Он решительно рванул рогожу и замер, увидев воткнутую изнутри в боковину повозки иглу с тремя разноцветными ниточками, спутанными в общий узел.

— Ква… — Ведун покачал головой, выдернул иголку и повернулся к попутчикам: — Чье?

Люди переглянулись, недоуменно пожимая плечами. Впрочем, действительно глупый вопрос. Кто же сам на себя беду накликать станет?