Онлайн книга «За нами Москва!»
Ирина швырнула шинель зубоскалу и, прихватив за локоть медсестру, пошла к раненым. Женщины как раз заканчивали осмотр Егорова, когда к ним подошел Шумов. Здоровяк молча поставил перед Богушевой котелок с водой, положил рядом кусок мыла и маленькое зеркальце для бритья, затем, все так же не говоря ни слова, вернулся к своему взводу. Военфельдшер пожала плечами и вернулась к работе. В стороне от бойцов Волков, Гольдберг и Берестов держали военный совет. Накануне в штабе 732–го полка лейтенант не успел получить карту, зато после утренней атаки бойцы притащили ему сумку убитого фельдфебеля. В сумке нашлась немецкая карта, да такая подробная, что ротный только тоскливо выругался. — Мы здесь. — Комвзвода–1 указал спичкой на маленькое, с полногтя, зеленое пятнышко: Весь лес — полтора километра на шестьсот-семьсот метров. Он прилегает к дороге, что, полагаю, немцы скоро пройдут его частым гребнем. В этом случае нам останется только геройски погибнуть. Ну конечно, за исключением тех, кто успеет поднять руки. Гольдберг вздрогнул. — Есть, — ответил старший сержант. — Я не знаю, как вы планируете прорываться к нашим, товарищ лейтенант, но в любом случае сначала нужно выйти из этого мешка. — Прорываться будем лесами, — сказал Волков, — вот отсюда, вдоль просеки от старой вырубки на восток. Насчет мешка — у меня такое же мнение. До настоящего леса — примерно два километра, из них один — по кустам вдоль дороги. — Можно здесь вдоль холма, за гребнем, — показал комвзвода. — Зачем так близко к дороге? — встревоженно спросил комиссар. — Болото, — коротко ответил Берестов, — торфяные выработки, а дальше — топь, гиблое место. — Фактически нам нужно проскочить километр, — подытожил лейтенант. — Самый опасный участок — здесь, на взлобке. Ладно, чем быстрее, тем лучше. Медведев! Комвзвода–2 подбежал к командиру. — Как люди? — спросил Волков. — Да как… — Старшина произвел некое сложное движение плечами, затем махнул рукой: — Да пойдем, куда мы денемся. — Конечно пойдем. Андрей Васильевич, возьмите отделение — будете головным дозором. Денис, — лейтенант повернулся к Медведеву, — во-первых, проследи за рационами, сухари нужно экономить. Во-вторых, раненые — на тебе, посмотри, если надо — почини носилки для лежачих. Как закончишь — пять минут на прием пищи, потом оправиться — и двигаемся. — Есть! — Есть! Командиры взводов пошли к своим бойцам, лейтенант сложил карту и сунул ее в сумку. — Знаете, — сказал он комиссару, — а ведь в уставе ничего этого нет. Бой, наступление, оборона, смена, отдых, охранение. А вот об этом… Как на своей земле прятаться… — А в Уставе много чего нет, — невозмутимо ответил комиссар. Усевшись на землю, Гольдберг стянул сапоги, размотал портянки и, блаженно кряхтя, пошевелил пальцами ног. — Мне-то это не в новинку, — негромко заметил комиссар. — В 20–м на Украине вообще не понять было, где наши, где белые, а где союзничек Нестор Иванович Махно. — Хотите сказать, тогда было хуже? — Тогда было по-другому. Тогда мы вообще ни черта не знали, что будет через год. Голод, сыпняк, интервенция, нас бросало с фронта на фронт, а я тогда был помоложе, чем вы сейчас. Но была мечта, Саша, мечта о счастье для всех, для человечества, о том, что сами люди станут другими. В общем-то, как в фильме «Чапаев», помните, он там говорит: «Умирать не надо будет». — А сейчас? Волков сел рядом с комиссаром и тоже разулся, мокрая от росы трава приятно холодила натруженные ноги. — Как сказать. — Гольдберг снял очки, протер их снова водрузил на нос. — Скажем так, я повзрослел. Конечно, глупо было ждать Мировой революции, а уж в то, что люди изменятся сразу, мог верить только юный наивный дурак, каким, собственно, я тогда и был. Впереди еще много работы, Саша, так много… Я не уверен, что увижу ее конец. Впрочем, конца и не должно быть, коммунисты всегда будут идти дальше… Что-то мы заболтались, прошу прощения, кажется, я старею. Он перемотал портянки, натянул сапоги и встал. Лейтенант тоже обулся и поднялся, чувствуя, как все тело протестует и требует отдыха. Следовало подготовиться к маршу самому. Ротный подогнал ремень немецкого карабина, сунул за пояс пару трофейных гранат с деревянными ручками, и в этот момент к нему подошла Богушева. — Товарищ лейтенант, мне стало известно, что мы выступаем сейчас, это правда? — спросила старший военфельдшер. Волков посмотрел на врача сверху вниз. Непонятным образом Ирина Геннадьевна успела умыться и причесаться, и лейтенант, чьей единственной и настоящей любовью оставалась актриса Любовь Орлова, если не считать нескольких мимолетных романов в гарнизонах и госпитале, почувствовал, что неудержимо краснеет. Усилием воли взяв себя в руки, он сдержанно ответил: — Это действительно так. — Товарищ лейтенант, у нас четверо тяжелораненых. Егорова нельзя переносить, его ну хотя бы сутки… — Товарищ старший военфельдшер. — Волковждал чего-то в этом роде и решил сразу прояснить ситуацию: — Я понимаю, забота о пациентах — это ваш долг. Но вот там, — он указал на поляну, — четыре десятка человек. И я не мог, поставить под угрозу их жизни из-за четырех раненых. Сегодня немцы прочешут лес, и что тогда? В общем, подготовьте раненых к транспортировке, будем надеяться, они смогут ее перенссти. К счастью, Богушева была умной женщиной она вздохнула и неловко вскинула руку к берету: — Есть. Товарищ лейтенант, у меня к вам одна просьба… — Слушаю. — У вас не найдется лишней… Винтовки? Или карабина? — Зачем это? — нехорошо удивился Волков. — И главное, кому? — Мне, — решительно сказала женщина. — Если мы столкнемся с немцами, я хочу иметь возможность защитить себя и раненых. — А вы из нее стрелять-то сумеете? — насмешливо спросил лейтенант. — Я — Ворошиловский стрелок, — спокойно ответила Богушева. — Так. — Лейтенант крепко взял товарища старшего военфельдшера за плечо и развернул туда, где бойцы Медведева под руководством сестры готовили носилки. — Вот ваш фронт, Ирина Генадьевна. Стрелков у меня — сорок, при трех пулеметах, а доктор — один. Если до боя дойдет — не беспокойтесь, вас будет кому защитить, а застрелиться — и нагана хватит. А теперь идите и помогите Ольге готовить раненых к маршу. Я хочу, чтобы через двадцать минут мы отсюда снялись. Вы свободны. Богушева прикусила губу, затем резко отдала честь и преувеличенно четко развернулась и почти строевым шагом пошла к раненым. — Кхм, — прокашлялся молчавший все это время Гольдберг, — вы не женаты, товарищ лейтенант? — Нет, — раздраженно ответил Волков. — Женитесь, обязательно женитесь, — горячо посоветовал комиссар. — С таким характером проблем в семейной жизни у вас не будет. |