Онлайн книга «За ценой не постоим!»
— Тогда слушай. И запоминай. — Петров глубоко затянулся в последний раз и потушил окурок о ствол. — Отсюда и до Скирманово больше ничего нет. — Чего «ничего»? — не понял пехотинец. — Войск наших нет, — объяснил Петров. — Я тебе этого говорить не должен, но хочу, чтобы ты знал. Я вас тут не просто так задержал, видишь ли. — Как нет? — севшим голосом спросил Щелкин. — Так, — ответил танкист, — бойцам своим не говори, не надо. Щелкин медленно кивнул, и Петров понял, что этот мальчишка командир ему нравится. Младший лейтенант был чем-то похож на Осокина — такой же серьезный, с характером, только в отличие от водителя он, похоже, умел вести за собой людей. — Танки немецкие в Волоколамске были? — Были, — кивнул юноша. — Сколько? — Ну, вы вопросы задаете. — Щелкин потер подбородок, на котором выступила совсем редкая мальчишеская щетина. — Много. У страха, конечно, глаза велики… Вечером мы в сарае возле станции лежали, темноты дожидались, мимо нас пошла колонна в город. Я насчитал двенадцать, может, еще были. — Во радость нам — так еще на орден настреляю, — невесело заметил Петров. — А уже есть? — В голосе младшего лейтенанта было совершенно детское восхищение. — Аж два, второй, правда, пока не вручили, — ответил танкист. — А какие? — Теперь юный командир смотрел на Петрова с глубоким уважением. — Красной Звезды, — рассеянно сказал комвзвода. — Слушай, переставь-ка ты свой «максим» правее, за танк Луппова, будешь их в бок резать. По-хорошему, конечно бы, вас надо вперед выдвинуть, но там голое поле. Младший лейтенант выставил вперед большой палец, прикидывая расстояние. — Далековато, только зря патроны жечь будем. — Нормально, — ответил танкист. — Ваша задача — в рощу их не пустить. Откроете огонь, когда они к опушке подойдут, до того — сидите тихо. Щелкин глубоко вздохнул и снял шапку. Утерев рукавом ватника внезапно вспотевший лоб, он повернулся к Петрову: — Слушайте, а можно закурить? — Ты ж не куришь, как я понял? — удивился старший лейтенант, но все-таки полез за кисетом. — Не курил, — подтвердил пехотинец. — Просто если так дальше пойдет — и не попробую. Натрусив на кусок газеты щепоть махорки, юноша попытался скрутить папиросу и чуть все не рассыпал. — Дай-ка сюда, — нетерпеливо сказал Петров. Ловко свернув самокрутку, он заклеил ее языком и отдал младшему лейтенанту. — На. Щелкин сосредоточенно взял папиросу, несколько секунд смотрел на нее, потом крякнул: — А огоньку дайте? Пожалуйста… Петров, которого все это начало забавлять, вытащил коробок спичек и зажег одну, прикрывая ладонями. Щелкин, видно, подражая своим бойцам, наклонился к огню, с папиросой в зубах, и с силой втянул воздух… — И что еще ты не пробовал, родной? — спросил танкист, забирая у кашляющего юноши самокрутку. — Придется вместо тебя смолить. Он смотрел на пустое шоссе, убегающее через поле за холмы, из-за дальнего леса поднимались столбы дыма — похоже, штурмовики, прошедшие рано утром над его танками, что-то подожгли. — Ффу-у-у, и что за удовольствие, — отдышался Щелкин. — Товарищ старший лейтенант, ну, может, я двоих отправлю — они его донесут… — Куда донесут? — еле сдерживая раздражение, повернулся к пехотинцу Петров. — Вы и без того сутки тут плутали. Мне им что, сказать: «Штаб бригады — там»? А нарвутся на немцев? Все, это приказ. Щелкин готов был возразить, но последние слова старшего лейтенанта привели его в чувство. Он поглядел на дорогу, на укрытые среди деревьев «тридцатьчетверки», на своих бойцов, которых уже растолкали пулеметчики. Наверное, он прикидывал, на сколько смогут задержать наступающих немцев три танка и одиннадцать красноармейцев. — Есть, — ответил он наконец. — Пойдем, — приказал комвзвода. Оба командира подошли к машине Петрова, и старший лейтенант негромко позвал: — Вася… Осокин! Люк механика, прикрытый по краям брезентом, поднялся, и из темноты выглянуло серьезное лицо мехвода. — Есть! — Вася, дай мой ватник. Если водитель и удивился такой просьбе, виду он не подал. Осокин скрылся в танке, и через некоторое время из люка высунулась ватная куртка — перемазанная грязью и маслом. Петров расстегнул ремень, снял портупею и скинул полушубок: — На, держи. Щелкин неуверенно принял новенький полушубок. — Осокин, брезент! Водитель вздохнул и снова начал копаться в танке, послышался возмущенный возглас Безуглого, и механик подал командиру третий кусок брезента, который он раздобыл неведомо где вдобавок к двум штатным. — И это, — старший лейтенант бросил брезент на руки Щелкину, — укутайте его, укройте, ночью положите к костру, но пока обстановка не прояснится, эвакуировать его не сможем. — Есть. Старший лейтенант быстро надел ватник. Тяжелая куртка, остывшая в танке, холодила тело через гимнастерку, но если натянуть поверх нее шинель — будет почти тепло. Нельзя сказать, чтобы в последние два дня сильно морозило, но если сидеть неподвижно в башне, тепло уходит. Петров подумал, каково пехоте в окопах, и вздрогнул. — Слушай, младший лейтенант, а ты сам откуда будешь? — спросил комвзвода, застегивая пуговицы. — Из Алма-Аты, — ответил через плечо Щелкин. — А вы? — Давай на «ты», — сказал Петров, натягивая рукавицы. — Меня Иваном зовут. Потому что из Иваново. — А я — Виталий, — кивнул командир пехотинцев и зашагал к своим окопам. Петров залез в танк. В машине было холодно, но хотя бы не дуло. — Полушубок раненому отдал? — спросил снизу радист. — Да, — коротко ответил старший лейтенант. — Я так и думал. Шинель на ватник надень — теплее будет. — Вот без тебя бы не догадался. Минут тридцать сидели молча, потом Безуглый, которому, похоже, тишина стала невмоготу, сказал: — Как под Орлом прямо. Это ожидание и впрямь было похоже на то, трехнедельной давности, — шоссе, засада, томительно тянущиеся часы. Но теперь на позиции были только три «тридцатьчетверки», а всей пехоты — десять человек. — Да… Почти. Безуглый понял, что командир к разговору не расположен, и умолк. Петров медленно поворачивал перископ, осматривая поле и шоссе. На дальнем гребне показалась черная точка, и старший лейтенант почувствовал, что по спине ползет знакомый холодок. Точка скатилась вниз, за ней показалась вторая. |