Онлайн книга «Фронтовик. Убить "оборотня"»
|
– Согни руку! Теперь другую. Хорошо! Открой глаза. Андрей медленно приоткрыл один глаз, за ним – другой, опасаясь рези. Вокруг было светло. Где он? И сразу мысль, внезапная, пугающая – неужели Абросимов ушел? И где его оружие? В боевых условиях утрата оружия – позор! – Пить! – едва слышно проговорил он. К губам поднесли поильник. Он припал к нему, пил жадно, но после нескольких глотков поильник убрали: – Пока хватит. – Ну вот и славно. Ему сейчас покой нужен. Сестра, телефонируйте в отдел милиции, скажите – пациент в себя пришел. Но на свидание приходить пока нельзя. – Тут к нему еще девушка рвалась, назвалась женой. – Рано ему пока. Какая жена? Видимо, его с кем-то спутали. Да он не женат! В голове возникали и пропадали обрывки воспоминаний: они всем оперативным составом едут на грузовике в Химки, потом – выстрелы в окно. Провал в памяти – и вот он уже лежит на земле, а на него летит какой-то предмет. Выстрел! Кто стрелял, в кого? Голова была тяжелой, и редкие мысли ворочались, как булыжники; сосредоточиться на какой-то одной невозможно. Навалилась дремота, и Андрей уснул. Показалось, что спал он недолго, а проснувшись, увидел: больничная палата залита солнечным светом, и вроде самочувствие лучше. Он медленно поднял руку к голове и наткнулся на тюрбан из бинтов. Следом раздался мужской голос: – Сестра, он очухался! – Фу, очухался! Слова-то какие! В себя пришел! – Ну да, я так и сказал. Андрей открыл глаза. Небольшая, на две койки, палата. К нему приближается медсестра: – Как себя чувствуете? – Вроде лучше. Пить охота. Медсестра поднесла к губам поильник. Андрей осушил бы его весь, но позволили ему только три глотка: – Пока хватит. – Я в больнице? – Именно так. – Кто меня сюда привез? – Да ваши товарищи. Три дня тут ходили, надоедали. – Три дня? А сколько я здесь? – Сегодня пятый день. Андрей удивился: ему показалось, что все случилось только вчера. – Оружие мое где? – Не знаю. Нам в отделении только оружия не хватает. Кончилась война, милок. – Для кого как. Немилосердно хотелось есть, в желудке сосало. Медсестра вышла, и Андрей скосил глаза. На соседней койке лежал мужчина лет сорока, его голова тоже была в бинтах. В руке он держал газету. – Меня Андреем зовут. – Я знаю. На спинке кровати листок висит, там написано. А меня – Николаем. Андрей посмотрел на противоположную сторону кровати. Там, в специальной рамочке висел листок бумаги, на котором была указана его фамилия, дата поступления и стоял диагноз. – Мы в какой больнице? – В Первой Градской. – Я правда здесь пятый день? – Вот чудак-человек! Зачем же Екатерине Львовне тебя обманывать? – Так медсестру зовут? – Угадал. Ты как вообще здесь оказался? – Не помню, – слукавил Андрей. – Ну да, при черепно-мозговых травмах так бывает. А как выздоравливать начнешь, память понемногу восстановится. – Долго ждать? – Я не врач, у каждого по-разному. Вот завтра будет обход – спроси сам. – Есть охота. Как тут с этим? – Обед ты уже проспал, ужин через час. – Кормят как? – Как везде в больницах. С голоду не помрешь, но и не потолстеешь, – сосед хихикнул. – Я-то сюда по дурости попал, через пьянку. Ехал электричкой из Подлипок, спрыгнуть решил, чтобы путь сократить, не с вокзала идти. Прыгнул – да башкой в столб. – Повезло! – Почему же повезло? – Пьяным и дуракам везет. Нормальный человек насмерть убился бы. Дверь в палату тихонько отворилась, и в проем как-то боком прошел-протиснулся опер Сергей. Он приложил палец к губам. – Привет, Андрей, – шепотом произнес он. – Тут такие медсестры – ужас! Хоть в караульные бери, мышь не проскочит. Я на минутку. – Садись. – Это тебе. – Сергей положил на прикроватную тумбочку бумажный кулек с конфетами-подушечками, и несколько яблок. – Как ты? – Башка пока как не моя. – Конечно! Мы вообще вначале подумали, что ты уже мертвый. Ой, прости, с языка сорвалось. – Оружие мое где? – Где же ему быть? В отделе. – А Абросимов? – Его апостол Петр допрашивает. Завалил ты его. Наповал, прямо в сердце. – Ага… – как-то неопределенно произнес Андрей. Он немного успокоился. Главарь не ушел, и оружие он не утерял, не опозорился. – В отделе как? – Выздоровления тебе желают. Гиви тебе привет передает. Он уже ходит, скоро выпишут. Василий Федорович извиняется, что прийти не смог. Нас ведь сначала никого не пускали, ты без сознания был. Да и запарка у нас: раскрутили всех, кого на базе взяли, на наводчиков вышли, на сбытчиков. Сергей скосил глаза на пациента, лежащего на соседней койке, но Николай старательно делал вид, что читает газету и ничего не слышит. – Потом поговорим, как выйдешь. В палату вошла медсестра: – Почему в палате посторонние? Немедленно покинуть помещение! Пациенту покой нужен. – Все, все, ухожу. Андрей, выздоравливай. Принесли ужин. Андрей накинулся на винегрет, хотя раньше его не очень жаловал. Потом выпил чай – жиденький, зато горячий. И белый хлеб с маслом. По животу разлилось приятное тепло, и он сразу уснул – сказывалась слабость. Уже вечером, перед отбоем в палату прорвалась Валя: – Я только на минуточку! Девушка повернулась в недоумении: в скудном свете сорокасвечовой лампочки она не сразу узнала Андрея – ведь головы и у него, и у его соседа были забинтованы одинаково. – Андрюша! – Валя присела на краешке кровати и взяла его руку в свою. – Я как узнала, что с тобой случилось, так переживала! Каждый день приходила, а к тебе все не пускали и не пускали, говорили – тяжелый. – Здравствуй. Я рад тебя видеть. Как видишь – цел, а местами даже здоров. Валя положила на одеяло пакет апельсинов – найти их в Москве в это время года было очень трудно. Тут же вошла дежурная медсестра: – Отбой! Минуточка уже закончилась. |