Книга Фронтовик. Убить "оборотня", страница 68 – Юрий Корчевский

– Понял.

– Я пока запрошу «Сбербанк» и Госбанк – не появлялись ли у них фальшивые сторублевки.

Розыск набирал обороты и шел по разным направлениям.

Андрей направился к дому. Убийца – не бесплотный дух, и кто-то должен был его видеть, пусть и мельком. Ситуацию ухудшало то, что на людей в форме особого внимания не обращают. Попробуйте вспомнить лицо милиционера или солдата, прошедшего мимо? А других особых примет, вроде одежды, нет.

Женщины к одежде и ее деталям более внимательны, но что можно сказать о форме? Она есть на служивом, и все.

Утомительный опрос длился до вечера, до темноты, однако он все же дал некоторые результаты. Двое показали, что в подъезд дома заходили в разное время два человека в форме. Один – в милицейской, другой – в вохровской.

Работники ВОХР – как сокращенно называлась военизированная охрана, носили форму почти армейскую, только без погон, и головным убором им служила не пилотка, а фуражка с темно-красным околышем. На петлицах были две скрещенные винтовки.

Мужчины, как люди военнообязанные, армейскую и вохровскую форму различали сразу, хотя цвет и покрой у них были одинаковы.

Андрей не поленился, зашел в отделение милиции, обслуживающее данный район, и поинтересовался у заместителя начальника по оперативной работе, не посещал ли кто данный дом по служебной необходимости? И получил отрицательный ответ.

В принципе милиционер мог быть из другого отделения или приходить по личным делам. Ну а вохровец никаких служебных дел иметь в доме не мог.

Андрей вернулся в дом и стал опрашивать жильцов снова. И вопрос был один: к кому конкретно приходили люди в форме? Но ни один из жильцов не подтвердил, что в их квартиру приходил милиционер или вохровец. Тупик какой-то! Были свидетели – двое! Они утверждали, что в подъезд заходили люди в форме, а жильцы сей факт отрицали.

Все услышанное Андрей доложил Арапову, и тот задумался.

– Предположим, что только один из тех, кто был в форме, заходил к убитому. Но ведь был и второй! Значит, один из жильцов врет. Зачем?

Андрей лишь пожал плечами – для него это тоже оставалось загадкой.

– Придется вам, Андрей, завтра еще раз пройтись по жильцам и опросить их целенаправленно. Особое внимание – старушкам на лавочках и дворнику.

Андрей хлопнул себя ладонью по лбу. Жильцов он опросил, а вот о дворнике запамятовал. А все потому, что тот на виду не был.

– Владимир Матвеевич, я завтра с утра к дому, на службу позже явлюсь.

– Да, пожалуй, так лучше будет.

Дворника лучше всего было застать с утра, за работой.

Уже в семь часов утра Андрей был на месте.

Дворник шаркал метлой по асфальту и ворчал:

– Ходют и ходют, мусорят и мусорят, никакой тебе культуры!

Андрей представился, предъявил удостоверение и спросил о людях в форме.

– Вохровец? Да он к Людке из пятьдесят третьей квартиры ныряет.

В пятьдесят третьей квартире Андрей был, но мужчина, открывший ему дверь, утверждал, что к ним в гости никто не приходил.

Дворник увидел на лице Андрея тень сомнения.

– К ней! Ежели ты при ее мужике спрашивал, не скажет. Кто же при муже о полюбовнике заявит? Она баба видная, муж днями на работе, чего же ей не крутить хвостом? Сама-то она по сменам работает, в парикмахерской, маникюршей. А вот через полчаса ее мужик на работу уйдет, вы ее и спросите. С глазу на глаз.

– Хорошо. Я на лавке посижу, а как ее муж выйдет, вы знак подайте. Скажем, кашлянете или метлу уроните.

– Сделаю! – Дворник едва не вытянулся во фрунт, взяв метлу, как винтовку.

– Только тянуться передо мной не надо, а то со стороны заметно.

Андрей уселся на лавочку, а дворник начал выписывать вокруг него круги, проходя метлой по уже чистому асфальту.

Из подъезда вышел мужчина. Дворник начал кашлять, как чахоточный, и в один из приступов совершенно естественно уронил метлу. Как говорится, заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет.

Мужчина остановился рядом с ним и участливо спросил:

– Ты не захворал, часом?

– Нет, видать, пыль в горло попала. – Дворник тут же перестал кашлять.

Мужчина ушел.

– Мамзель теперь одна дома, можно идти.

– Уговорил.

Андрей поднялся к квартире, позвонил.

Дверь открыла заспанная, в домашнем халате женщина какого-то неопределенного возраста. Ей можно было дать и тридцать лет, и сорок.

Во избежание недомолвок Андрей сунул ей под нос удостоверение:

– Побеседовать надо.

Женщина скривилась, как будто лимон съела:

– Что, прямо сейчас?

– Могу выписать повестку, сами в МУР придете.

Женщина распахнула дверь:

– Заходите.

Она провела его в кухню, минуя дверь в комнату.

– Вы знаете, что в вашем доме, конкретно – в вашем подъезде – произошло убийство?

– Слышала.

– Кто к вам приходил вечером в день убийства?

Лицо женщины побледнело, потом сделалось пунцовым:

– Никого.

Однако глаза ее бегали – женщина нагло врала.

– Одевайтесь.

– Это зачем?

– Поедете со мной в МУР на официальный допрос. Есть свидетели, которые показывают, что вечером в день убийства к вам заходил мужчина в форме. Вдруг это убийца?

Женщина уселась на табуретку, лицо ее покрылось пятнами. Достав из коробки «Казбека» папиросу, она закурила.

– Отпираться бесполезно, у меня есть показания свидетелей.

– Надеюсь, разговор останется между нами?

– Конечно.

– Это мой любовник.

– Имя, фамилия, где живет, где работает – все!

– Записывайте: Воронов Алексей Петрович, тридцать восемь лет, живет на Остоженке, адрес точно не знаю, дома у него не была никогда. Работает на железной дороге, грузы охраняет.

– Как давно вы знакомы?

– Два года.

– Встречаетесь здесь?

– Больше негде.

– Давайте уточним время, когда этот Воронов пришел и во сколько ушел от вас.

– Пришел в восемь часов – я на часы смотрела. А ушел… даже не знаю… часов в десять, наверное.

– Время точно помните?

– Нет, приблизительно. Немного раньше, немного позже. Алексей торопился на метро, в одиннадцать вход на станцию прекращается.

В принципе время ухода ее любовника почти совпадало со временем убийства. А что? Вышел от любовницы, зашел к Погибе, покурил… Стоп!