Онлайн книга «Вьетнамский кошмар»
|
— Твоя мамка дешёвая шлюха, и когда мне развяжут руки, ты пожалеешь, что был когда-то каплей спермы на её ляжке! Пожалеешь, что не подох ещё в детстве! Освободи меня, и я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился, слизняк! Свинья! — Маленький, а как широко рот открывает, — сказал коротышка. «Крэк!» — и дубинка в третий раз ударила по моим рёбрам. — Я грёб тебя и прыщи на твоей жопе, и трёхногую клячу, которая ковыляла под тобой… — Кажется, ты ещё не врубился, — сказал коротышка. «Бац!» — мне снова крепко вмазали. — А мне по фигу. Мои рёбра не сломаешь. Я стальной! «Бац!» — Я трахну твою сестру! «Бац!» — А потом твою мамашку! «Бац! Бац! Бац!» — Тупой ублюдок, я всё равно убегу… «БАЦ! БАЦ! БАЦ! БАЦ!» И так всю дорогу до гауптвахты. Я плевался и ругался, а он тыкал мне под рёбра дубинкой. Я морщился и задыхался и снова кидался на него, как разъярённый шершень. Когда мы наконец приехали, из меня уже выколотили весь лоск. Коротышка дубинкой заставил меня встать к стенке, другой коп приставил к моей груди пистолет. С кандалами на ногах я еле двигался, словно спустил штаны до лодыжек. — Давай поглядим, как ты сейчас побежишь, — подначивал короткий. — Бабки кончились, не сейчас… Были бы деньги на пивко да на велелье с китаяночкой в Шолоне… — На, — сказал коротышка, — вот тебе деньги, бери… — Нет, ребята, не сегодня, срок только начался. Убегу, когда вас не будет рядом… — Не тушуйся, бери, бери, — подталкивал он, — посмотрим, как ты убежишь… — Да у вас, ребята, клёвое чувство юмора. Клянусь, что вне службы вы простые парни, каждую неделю пишете мамане длинные письма… — Как уже сказано, — вмешался полицейский повыше ростом, — ты выходишь отсюда, а я делаю в тебе дыру, в которую можно калитку вставлять! — Пусть иду я долиной смертной тени, не убоюсь зла, ибо я самый хитрожопый заключённый в этой каталажке. Да здравствует «губа»! — Хорош, ничего не скажешь, — мелкий снова пришпилил меня к стене дубинкой. — О нет, добрый господин, я просто вас не перевариваю! С меня сняли наручники и кандалы, раздели до исподнего и втолкнули в тёмный, вонючий каземат в восемь квадратных футов, в котором уже сидело девять солдат. Сырой и холодный бетонный пол. Огромные тараканы и голодные крысы. «Диета» — чёрствый хлеб и тухлая вода. На третий день та же парочка приволокла ещё одного солдата, который перебрал лишнего в одном из баров. Джи-ай поносил двух горилл на чём свет стоит. Они избивали его дубинками, но солдат отбивался и орал во всё горло. Его лупили до тех пор, пока лицо его не залило кровью. Тогда дежурный сержант запер его одного в соседней камере. Но парень не унимался. — ЗАТКНИСЬ, ТВОЮ МАТЬ! — крикнул жирный дежурный. Солдат костерил полицию и требовал выпустить его. — Я ничего не сделал. Выпустите меня! Мне надо назад в расположение, я из аэромобильной… Тогда сержант открыл камеру, чтобы полиция убедила его утихомириться. Мы слышали, как солдатика снова лупили дубинками. Пинали ногами. Но чем сильнее били, тем громче он ругался. — Не бейте меня, Господи! Пожалуйста, прекратите…я ничего не сделал, сволочи! Удары сыпались и сыпались. Наконец, крики прекратились. Наступила мёртвая тишина. Ни криков, ни стонов. Солдатик потерял сознание. — О Боже, — сказал толстый сержант, — убирайте его из мой тюрьмы…зовите санитаров, скажите, что нашли его таким на улице! Прибежали санитары и вынесли солдата на носилках. Он был весь в крови, узнать его было невозможно. Заметив, что мы всё видим, полицейские быстро прикрыли его лицо плащ-палаткой. — Поздно…парень умер, — сказал один из санитаров, таща солдата к неотложке. Полицейские ушли, сержант с грохотом захлопнул железную дверь в наш блок и выключил свет. «Что с тем пареньком», спросили мы; «с ним всё нормально», ответил дежурный. — Это грёбаное враньё, толстый! — заорал я. — Санитар сказал, что он умер. Ты убил его. Ты! Врёшь и не морщишься. Судить тебя надо за убийство, козёл! Ну погоди, выберусь отсюда. Ты у меня попляшешь. Что творится… Он опять хлопнул железной дверью, и мы остались в полной темноте. На пятый день за мной приехал сержант Йохансен. Мне вернули одежду и сигареты. Усевшись на заднем сиденье джипа, я закурил «Кэмел» и глубоко затянулся. Какой приятный вкус. Я не курил пять долгих дней; бока мои болели, и, выпуская дым, я закашлял от боли. Йохансен обернулся и вмазал мне по морде — треснул зуб, а сигарета вылетела на дорогу. — БЛИН, УРОД! ДЫШАТЬ-ТО НЕ МОЖЕШЬ, А ТУДА ЖЕ — КУРИТЬ! — В чём дело, сардж, встали не с той ноги? Плохо выспались? Или ваша жена-дурнушка смылась с молочником? — ЗАКРОЙ ХАЙЛО, БРЕКК! — Слушаюсь, сардж… В штабной роте Йохансен снова выставил меня перед майором Либерти. И ещё одна 15-ая статья. Скучно… * * * 10-е мая 1967 года. Дорогие мама и папа… У меня всё хорошо, скоро я поеду на третье задание на передовую. Я купил по карточке новый фотоаппарат — «Найкон» — и уже скормил его войне. Здесь снова идут муссонные дожди. В феврале убили Дэнни Сейлора. Несколько раз получал взыскания, но не беспокойтесь — ничего серьёзного. Я переписываюсь с девушкой из Санта-Моники, она пишет, что когда-то танцевала в Нью-Йоркском балете. Но сломала лодыжку, поскользнувшись на льду у мамкиного дома, и это поставило крест на её карьере. Кость, думаю, так правильно и не срослась. Рост её около 160 см, вес — около 50 кг, а фигура как у песочных часов — 66–50–67. Я послал ей «ао дай», национальное вьетнамское платье, и пару шёлковых пижам, которые купил в Сайгоне. Она написала, что одежда пришлась ей впору. Её родители живут в Баррингтоне на Саммит-стрит, как раз напротив старого клуба бойскаутов. Её отец кассир, продаёт билеты на Чикагский и Северо-западный поезда, поэтому он может быть вам знаком. Его зовут Тони Федота. Джордж Карлоффски, парень из нашей учебной роты, был недавно ранен в ноги осколками миномётной мины, но уже поправляется и скоро вернётся в свою 4-ую дивизию. Рад, что вы ездили в отпуск на поезде в Сан-Франциско. Были на Рыбачьей верфи? А в ресторанах с полуголыми официантками? Жаль, папа, что ты потерял бумажник. Я написал два очерка о засадах, в которые я недавно попал вместе с частями 1-ой пехотной дивизии. Оба были напечатаны с анонсами в «Арми Репортер» и в журнале «Лайф ин Вьетнэм» — по-моему, это единственное периодическое издание на английском зыке во Вьетнаме. |