Книга "Крестоносцы" войны, страница 86 – Стефан Гейм

Он пожал плечами.

— А Сурир? — сказал Иетс. — Он — агент Березкина.

— Попробуйте, найдите Сурира!

— И попробую!

— Я вам помогу, Иетс, только дайте мне возможность. И знаете почему? Когда я все это обдумывал — наш… гм… спор в кабинете полковника в Париже; все намеки, которые вы тогда обронили, и то, что я услышал от Люмиса и Дондоло, — мне пришла в голову еще одна мысль.

— Да?

— Вы подозреваете меня в принадлежности к этой шайке, если — повторяю, если такая шайка существует. Ну скажите, не далеко ли вы хватили? Вы же меня знаете. И вы допустили мысль, что я стану заниматься такой дрянью! Черный рынок! Как будто я не мог выдумать себе более прибыльного и менее рискованного дела…

Иетс пошел к стойке выпить стакан воды. Как наивно было его подозрение, что Уиллоуби причастен к клевете на Торпа! Какой ошибкой было ломать копья, не имея ничего, кроме этого подозрения! Он сам допустил то, за что когда-то осуждал Бинга: безоговорочно разделил людей на хороших и дурных.

— Выходит, что вы вдвойне ошиблись на мой счет! — Уиллоуби говорил громко, чтобы Иетс расслышал каждое его слово. — Во-первых, недооценили мои способности, во-вторых — приписали мне участие в какой-то темной сделке.

Он покачал головой.

— Согласитесь, Иетс, что я имею полное право задать вам жару… Почему я этого не делаю? А вот это и есть самое интересное: потому что вы мне нравитесь. Когда вы пошли к Девитту, — а надо сказать, что демарш ваш не был ни тактичным, ни успешным, — вы сделали это потому, что вы — порядочный человек и хотели поступить правильно. Я это ценю. Нам нужны такие люди. В них — наша сила. Вам странно слышать такие вещи от меня? Вы мне не верите, а?

— Сказать по правде, майор, верю, но не всегда.

Уиллоуби рассмеялся.

— Галахад! — сказал он. — Непорочный рыцарь. Ищет святой Грааль, а по дороге крушит, что под руку попадется. Но симпатичен.

— А ваши функции каковы?

— Я не ищу Граалей, времени нет. Дома сведущие люди говорили: «Уиллоуби далеко пойдет!» Помешала война. Я хочу, чтобы она скорее кончилась… Словом, я докажу, как я к вам отношусь. Мы с вами отправимся к Березкину вместе, и задавать вопросы будете вы. Согласны?

От Иетса не ускользнуло, что Уиллоуби напросился к нему в компанию, а сам представил дело так, будто из любезности берет с собой Иетса. Но, в общем, речь его прозвучала довольно искренно.

— Я договорился встретиться с князем в два часа.

— Вот и отлично! — сказал Уиллоуби. — С удовольствием посмотрю, как вы работаете.

— Так это вы! — сказал Березкин и радостно пожал Уиллоуби руку. — А я после вчерашнего визита не знал, кого и ждать.

— Познакомьтесь, это лейтенант Иетс, — сказал Уиллоуби. — Князь Яков Березкин — лейтенант Иетс.

— Очень приятно! — сказал князь.

Огонь в камине отбрасывал на лицо Березкина оранжевые блики, смягчая его резкие черты. В домашних туфлях и бархатной куртке он производил впечатление человека весьма почтенного, может быть, чуть-чуть эксцентричного. Иетс решил, что он неглуп, прекрасно воспитан, вероятно, — гостеприимный хозяин и хороший собеседник, с которым можно поговорить о делах, о политике, об искусстве.

— Кого же вы все-таки ждали, князь? — спросил Уиллоуби.

— Какого-нибудь гангстера, вымогателя…

— Разве капрал не сказал вам, что передает мое поручение? — спросил Иетс.

— Так это был ваш эмиссар, лейтенант Иетс! Жаль, что я этого не знал. У вашего капрала очень оригинальная тактика. Я всю ночь не мог уснуть. Он мне грозил оружием.

Уиллоуби нахмурился.

— Кто это был, лейтенант Иетс?

Иетс пожал плечами.

— Я посылал Абрамеску.

Уиллоуби бросил на князя быстрый взгляд. Абрамеску и кролика не напугает. Если Березкин действительно не спал всю ночь, то причина этого кроется не в самом Абрамеску, а в том поручении, которое он передал князю.

— Мой друг Иетс не смог повидать вас в Париже и теперь хочет задать вам несколько вопросов, вот и все.

Березкин быстро поднял голову и тут же улыбнулся. Этот тип ему знаком: ретивые молодые служащие из Налогового управления — вообразят, что уличили вас в каких-то грехах, и являются проверять ваши книги. Рано или поздно все они оказывались у него на жаловании. К тому же и Уиллоуби здесь — явно оберегает свои будущие доходы!

— Что вы хотели бы узнать, лейтенант?

Уиллоуби отошел к окну, делая вид, что беседа Иетса с Березкиным его совсем не интересует. Перед ним расстилался индустриальный пейзаж — домны, заводы, сеть канатных дорог с неподвижно застывшими в воздухе вагонетками. Он уже спрашивал себя, имело ли смысл приезжать сюда с Иетсом. Столько усилий — и для чего? Столько трепать языком, чтобы рассеять подозрения Иетса! Как будто он сомневался в тактичности Березкина, в его умении жить. Разве не ясно, что человек, сумевший достичь такого положения, способен веревки вить из таких птенцов, как Иетс?

— Вы знаете человека по фамилии Сурир? — начал Иетс.

— Сурир… Сурир!…

Сурир — это мостик к Петтингеру. Березкин понял: разговор предстоял неприятный. А Уиллоуби все так же безучастно смотрит в окно.

— Да, припоминаю, лейтенант. Кажется, шофер? — Кого они поймали, Петтингера или Сурира? И который из них наболтал лишнего? Или, может быть, оба?

— Совершенно верно, — сказал Иетс, — между прочим и шофер.

Березкин принял решение. Незачем стараться скрыть это знакомство. Петтингер либо в безопасности, за линией фронта, либо попал в плен к американцам. И в том и в другом случае Березкин бессилен ему помочь. А Сурир — Сурир просто мошенник, мелкая сошка, и поделом ему, если попался, нужно было действовать умнее.

И князь предпринял контратаку. Он спросил:

— Вы знаете эсэсовского полковника по фамилии Петтингер?

Иетс не ожидал такого скачка. Он собирался лишь постепенно перейти к Петтингеру. Он ответил вопросом:

— Что вам о нем известно?

— О, это очень ловкий, жестокий и грубый человек. Такой же грубый, как тот капрал, которого вы присылали ко мне вчера.

Уиллоуби кашлянул.

— Вот как? — сказал Иетс. — Будьте добры, расскажите мне еще про Петтингера.

Князь поставил локти на стол и соединил кончики пальцев. Руки были велики по его росту, худые, хищные.

— Рассказать мне вам почти нечего. Кажется, он имел отношение к французским газетам, очевидно, по линии цензуры или пропаганды. Я познакомился с ним в связи с одной жалобой, которую я подал. Понимаете, меня шантажировали, чтобы заставить поместить рекламу в ряде газет, которые поддерживали немцы. Путь богатого человека, лейтенант, не всегда усыпан розами — вечно вокруг тебя завистники, вечно ты у всех на виду!