Книга "Крестоносцы" войны, страница 83 – Стефан Гейм

Иетс вспылил.

Долго копившееся в нем напряжение прорвалось наружу. Но посреди своей гневной тирады он вдруг замолчал. Нет смысла разносить Абрамеску, а то он раскиснет; ведь теперь из-за безответственности Бинга его же и придется отрядить к Березкину.

Бинг, если бы снабдить его соответствующими инструкциями, справился бы с этой миссией блестяще; если бы потребовалось, он притащил бы князя за шиворот.

А Абрамеску? Может, даже Макгайр предпочтительнее. Нет, Макгайр не говорит по-французски, а визит на виллу Березкина может потребовать длительных переговоров со сторожами, лакеями или горничными, — ну а уж где горничные, там Макгайр пропал.

— Сегодня состоится парад, — сказал Иетс и объяснил, что они вчетвером будут представлять военную мощь Соединенных Штатов.

Абрамеску просиял и гордо выпятил грудь. Иетс увидел, что мысленно он уже готовится к своей роли.

— Еще не сейчас, Абрамеску, — сказал Иетс. — До начала парада около часа… Макгайр, вы пока можете идти. Постарайтесь найти Бинга и будьте здесь, у подъезда мэрии, ровно через час… Вам, Абрамеску, я даю поручение.

Он печально оглядел Абрамеску. И вдруг у него мелькнула мысль, что как раз воинственный пыл маленького капрала и полное отсутствие в нем юмора и могут произвести впечатление на Березкина. Когда Абрамеску не забывает подтянуть штаны, вид у него бывает весьма внушительный.

— Видите вон тот большой дом на холме? Да, да, тот, что похож на декорацию к опере Вагнера.

Когда домны работают, подумал Иетс, весь дом, вероятно, окутан дымом, — может быть, Березкину нравится эта копоть, она сулит ему прибыли!

— Возьмите машину, — сказал Иетс, — поезжайте туда и спросите князя Березкина. — Спохватившись, он быстро добавил: — Мы американцы. Нам на титулы наплевать. Так?

— Да, сэр!

— Если князь дома, позаботьтесь, чтобы он и дальше был дома. Скажите ему, что я в Роллингене и желаю видеть его завтра, ровно в два часа. Пусть ждет меня. Не принимайте никаких отговорок; если кто-нибудь попробует дурить и не захочет пустить вас к князю, намекните, что вы вооружены.

Абрамеску хлопнул ладонью по ложу винтовки.

— Вот-вот! — Иетс не позволил себе ни тени улыбки. — Точно так же как на параде мы представляем нашу армию, наш народ и наше правительство, так и вы на время визита к князю представляете армию, народ, правительство и в придачу — меня.

Абрамеску озабоченно сдвинул брови.

— Этот князь — опасный человек?

— Физически — нет. — Иетс не мог допустить, чтобы в сердце его посланца закрался страх. — Князь Березкин опасен с политической точки зрения.

— Агент нацистов?

— Князь — очень богатый человек, — старательно пояснил Иетс. — Ему принадлежат три четверти этого города, и политические симпатии его внушают подозрение. Я всецело полагаюсь на вас, Абрамеску, на ваши дипломатические способности и личный авторитет.

— Слушаю, сэр! — гаркнул Абрамеску. Наконец-то он признан по заслугам: самостоятельное поручение, а потом — парад!

Он побежал к «Золотому барану», где остался «виллис».

Подъезжая к вилле Березкина, Абрамеску беспокойно ерзал на сиденье машины. Его беспокойство и неуверенность возросли, когда он очутился в вестибюле, заставленном массивной мебелью и устланном мягким ковром, в котором утопала нога. Перед тем как пойти доложить о нем князю, лакей бросил на него недоверчивый взгляд; другой лакей все время маячил поблизости, явно опасаясь, как бы солдат в большой каске не вздумал взять себе на память какую-нибудь драгоценную безделушку.

Абрамеску воинственно воззрился на лакея и попробовал стукнуть об пол прикладом винтовки, но стука не получилось — помешал ковер. Судя по его образу жизни, этот князь — да подлинно ли он князь? — навряд ли захочет подчиниться приказу капрала. Абрамеску заставили ждать, и чем дольше он ждал, тем больше росла его тревога. Может быть, он попал в ловушку? Ведь Иетс сказал, что с политической точки зрения князь небезопасен. Что если в этом огромном мрачном доме прячутся немцы? Союзных войск в Роллингене нет; напрасно Иетс послал его сюда одного. Если он исчезнет, Иетс ничего не сможет предпринять. Абрамеску крепче стиснул винтовку и, сделав несколько шагов по направлению к наблюдавшему за ним лакею, хрипло произнес:

— Мне ждать некогда. Я должен повидать князя немедленно.

Вероятно, слуга заметил, как крепко пальцы Абрамеску впились в винтовку. Он мгновенно исчез и через минуту возвратился вместе с первым лакеем, который передал извинения князя и приглашение сейчас же пройти к нему.

— Ага! — сказал Абрамеску. — Так-то лучше. — И победоносно последовал за лакеем.

Березкин сидел в глубоком кресле, синий шелковый халат облекал его костлявую фигуру. У ног его лежала овчарка величиной с Абрамеску; овчарка заворчала, поднялась и ткнулась мокрым носом в его подсумок.

— Гришка! — тихо позвал князь. — Гришка, ко мне. — Собака медленно улеглась на место, Березкин потрепал ее по шее. — Гришка не любит чужих, — сказал он, словно давая понять, что разделяет антипатию своей собаки.

Абрамеску откашлялся, занял позицию, с которой ему хорошо были видны и собака и князь, и наконец вспомнил о самом главном: он щелкнул затвором, и патрон скользнул в ствол.

Березкин вздрогнул от неприятного звука.

— Это зачем?

Абрамеску разъяснил:

— На таком расстоянии винтовочная пуля пробьет в вашей собаке отверстие величиной с мой кулак. — Колени у него дрожали, и он с облегчением подумал, что брюки ему широки, так что князь не заметит.

— Садитесь, — сказал Березкин, — считайте, что вы у меня в гостях. Пить будете?

— Я никогда не пью, — чистосердечно ответил Абрамеску. Он объяснил бы князю, как вреден для человеческого организма алкоголь, если бы каждое слово не давалось ему с таким трудом.

Молчаливость гостя, пуля в стволе винтовки — все это было очень неуютно. До сих пор Березкин имел дело только с офицерами; даже немцы, не раз пытавшиеся его шантажировать, соблюдали некоторый этикет, считаясь с его общественным положением.

— Что вам нужно? — не выдержал он.

— Очень немного, — пролепетал Абрамеску.

Очень немного, подумал Березкин. Это что, налет?

Он приехал сюда, чтобы навести порядок в делах и пустить шахты и заводы. Он ничем не мог прогневить союзников: он принял и этого дурака-мэра с его рыжей бородищей, и американского капитана, возглавляющего отдел связи с населением, с властями предержащими у него полный контакт. А это посещение не укладывается ни в какие рамки, в нем даже есть что-то зловещее.

— Мой командир, — сказал Абрамеску, взяв наконец разгон на более длинную фразу, — предлагает вам быть в состоянии готовности завтра, ровно в два часа пополудни.